Испытание на прочность - Алексей Ильин

Он встал и вышел, а Ричард остался сидеть, совершенно раздавленный свалившейся на него новостью. Лишь спустя несколько минут он перевёл остановившийся взгляд на фотографию Джоан и Рича младшего.

«В числе погибших оказалась и вот эта женщина», — медленно выкристаллизовалась в голове мысль.

Надо посмотреть оставленную запись и ту, что вел его голограммер — тоже, однако Ричард понимал, что вряд ли лейтенант спрашивал его о чем-то непозволительном. То есть на записи будет только подтверждение сказанного во время беседы. А значит, это правда — Джоан была в числе нападавших. Его Джоан. Трагически погибшая, многие годы оплакиваемая. Прекрасный образ, родной и недостижимый. Женщина, которой он пытался соответствовать всю свою жизнь. Ричард расстегнул ворот рубашки, ослабил галстук и впился глазами в полароидный снимок.

В горле стало сухо.

Он медленно протянул руку и положил фото изображением вниз. Она не погибла… Она ушла за Периметр, в Зону отчуждения. Жила там и вынашивала какие-то планы… уж Джоан-то с ее целеустремленностью могла добиться чего угодно, даже невозможного. Он здесь скорбел по женщине, которой, как считал, до сих пор не был достоин, а она… готовила прорыв из Зоны отчуждения назад в корпорацию. Сюда, где жили ее родственники, друзья, бывшие коллеги… Где был похоронен ее единственный сын. Где до сих пор находился ее дом, в котором хранились некогда любимые ею вещи.

Ричард медленно, очень медленно взял со стола снимок и, по-прежнему не переворачивая его изображением вверх, бросил в урну для бумаг. После этого он так же неторопливо нажал на сенсорную поверхность стола, вызывая домашний контакт.

Элис ответила сама. Она всегда отвечала лично на звонки из офиса, предоставляя горничной возможность принимать только сторонние вызовы.

— Смотри, Джо, наш папа звонит, — Элис держала на коленях Джоанну, которая сосредоточенно грызла деревянное кольцо от разноцветной пирамидки.

Джоанна обрадовалась и сказала:

— Папа!

А потом издала радостное: «Бв-в-в!» и потянулась к голограмме.

— Ричард, что случилось? — Элис обеспокоенно опустила Джоанну на пол. — Что с тобой?

Он задумчиво смотрел на ее взволнованное красивое лицо. Ведь даже сказать ничего не успел, как она догадалась? И почему она всегда видит то, что никогда не замечала Джоан?

— Ничего, — покачал головой муж. — Ничего не случилось, Лесси. Давай куда-нибудь сходим сегодня вечером? Все вместе?

* * *

Когда перед делом распределяли роли и задачи, половине кролей и Терезе в их числе выпало искать проход в Белый Домик, пока остальные будут удерживать корпов.

Но после того как убили Маму, искать ничего не хотелось. Накатила дикая тоска… И потом, если подумать, то Белый Домик — это Рай, а Рай праведника не минует. Тогда зачем торопиться?

Тем более, когда на КПП так кстати подвернулся БТР корпов. Отличная машина! Мощная, бронированная, маневренная, где водитель может одновременно управлять боевым модулем. Достойная вещь! Тереза счел, что обидно было бы просто бросить ее в холле высотки.

Однако он понимал: максимальный результат на БТР можно получить только, если подловить момент. В самом начале штурма сожгут сразу.

Еще он здраво оценил свои шансы в одиночку удержаться на первом этаже. Чуть меньше нуля. Нет, Господь, конечно, не бросит, но, если подумать… Сказано же: не искушай без нужды.

Потому Тереза спустился в подвал, аж под подземную парковку. Решил пропустить штурмовиков над собой, затем снова захватить БТР и тогда уже устроить на площади расправу над безбожниками и нечестивцами. План был хорош, жаль, ему не хватило детальности. В итоге Мать заблудился и вот уже часа три бродил по корповскому подземелью, неспособный выбраться. Подумывал даже сказать Слово в надежде, что его магия поможет отыскать выход, но одергивал себя, напоминая, что, сказав Слово, назад его уже не взять, начнется отсчет, и можно потерять драгоценное время в этом чертовом лабиринте.

Здесь, под землей, не было слышно ничего, кроме собственных шагов, но откуда-то Тереза знал, что наверху всё закончилось. Его друзья ушли за Грань, в Белый Домик. К Маме. И он всей душой рвался следом! К ним! Но для этого следовало выбраться из блядских тоннелей, однако они все не выводили и не выводили наверх, а попадавшиеся на пути двери были слишком прочны и надежно заперты. Да еще одиночество. Глухое одиночество. Оказывается, это довольно жутко — остаться без друзей, знать, что их больше нет. Здесь нет. И совсем тоже уже нет.

Тереза остановился, закрыл глаза. Некоторое время он стоял, прислушиваясь к окружающей тишине, изредка нарушаемой какой-то возней наверху. Что делать? Как отыскать выход и выполнить — нет, не свою часть задания, эта часть безнадежно провалена, проход в Домик не найден, — то, что предначертано. То, для чего он остался в живых. Волю Создателя. Понять, в чем она заключается, воля эта. Ради чего оставлена жизнь тому, кто должен был сегодня уйти за Грань вместе со всеми?

— Господи, услышь меня, — Тереза положил внезапно захолодевшую руку на шершавую бетонную стену. — Спаситель наш и создатель, любовь которого мы забыли и заповеди которого презрели, отец наш…

Тут он осекся, потому что в горле стало сухо, а из глубокой глубины памяти, из темной непроглядной мглы поднялись простые, полные света и тепла слова:

— Отче наш, сущий на небесах…

Слова лились в рассекаемую лучом фонаря темноту — незамысловатые, успокаивающие… Внезапно стало безмятежно на душе. Отступили боль и пустота.

Когда молитва закончилась, Тереза поднял луч фонаря и, запрокинув голову, сморгнул внезапно выступившие слезы. Горло последний раз судорожно сжалось, а кролик с удивлением увидел прямо над собой… люк!

Это ж каким надо быть ебанько, чтоб за столько времени даже не додуматься посмотреть вверх.

— Слава тебе, Господи! — благодарно сказал Тереза, размашисто перекрестился, сбросил с плеча автомат и дал несколько выстрелов в петли и замок.

В ушах весело зазвенело. С этим торжественным звоном в голове кролик подтолкнул люк стволом, сдвигая в сторону, подпрыгнул, подтянулся и оказался в вентшахте, по которой тянулся легкий сквозняк. Ползти в сутане, конечно, было не так уж просто, крест вообще пришлось перекинуть на спину, чтобы не болтался под носом, но Господь посылает праведникам испытания, дабы укреплялись в вере, потому Тереза не роптал. Так, выматерился пару раз, но люди грешны и им простительно.

Приблизительно через четверть часа извилистая вентшахта привела благочестивого кролика к вертикальному колодцу. Еще пять минут, и Тереза оказался в оголовке вентиляции. Через узкие щели открывался вид на улицу и идущих по ней двух корпов в чистенькой форме.

Вот они, нечестивцы, забывшие слово божие. Ну ничего, миссионер уже близко. Он обратит в истинную веру. А если кто вдруг не обратится, то отправится к Господу. Пусть Он с ним сам разбирается при личной встрече. Отмеривает по заслугам и все такое.