Время нарушать запреты - Марина и Сергей Дяченко

Тряхнуло. Ярина приподнялась – и вдруг поняла. Не зря о чайках белопарусных подумалось! Только не плывет она, а едет. Вон и скрип колесный, и голоса! Один… второй… третий…

– А как проснется?

– Типун тебе! Да ему… Тьфу! Ей то есть, почитай, флягу зелья в глотку влили!

– Так ведь не девка! Шакал Глиняный!

– Тихо вы! Разбудите! Али порядку не знаете? Зашевелится – в свистульки дуй! А не поможет – то к господину герою.

От такого бреда Ярина очнулась окончательно. Пошарила в темноте, надеясь нащупать дверцу или оконце, да где там! Постарались кузнецы!

– Эй, господин герой! Господин герой!

Нелепые слова показались странно знакомыми. Слыхала их панна сотникова, и не один раз! Неужто пан Рио?

– Да не волнуйтесь, господа! Ну, Шакал, ну, Глиняный. Не дракон же, в самом деле!

Нет, не Рио! Совсем другой голос. Приятный голос – вроде как с улыбкой пан герой объясняет.

– Главное, господа, правила соблюдать. Помнится, служил я у наместника Тулли. Бравый был рубака! Тогда еще война была с Бешеным Панчем, помните? Так господин Тулли любил повторять: при соблюдении устава караульной службы никаких неприятностей ждать не следует.

Байка внезапно понравилась. И не смыслом, а тем, как рассказана. Шутит пан герой, но не зло. Подбадривает своих сердюков. И верно: ежели правила караульные соблюдать, ни за что ей, Ярине Загаржецкой, из клетки не выбраться.

Впрочем, если и не соблюдать – тоже не выбраться. Хороша клетка, с душой ковали!

– А неужто, господин герой, в столице колокольни не нашлось?

– Нашлось – так без полусотни золотых остался бы, орел!

– И то верно. Эх, кому война, кому – мать родна!

Ярина хотела было окликнуть своих стражей, но передумала. Устав есть устав, а слушать, как под ухом в свистульки дуют, ей совершенно не хотелось.

Тележный скрип, негромкое лошадиное всхрапывание, запах старого железа. Закрыть глаза – и вроде бы как по Днепру плывет. Легкая волна «чайку» подкидывает, весла воду режут, брызги летят, а над головой – тоже чайки, на белых крыльях – черные пометины…

* * *

– Сударыня! Не изволите ли выпить молока?

В лицо ударил острый сосновый дух. Ярина открыла глаза.

Солнце!

Да, солнце. Вечернее, теплое. Ничего, что сквозь прутья, ничего, что вокруг все та же клетка!

– Сударыня! Вы меня слышите… воспринимаете?

Незнакомое лицо было рядом – у самой решетки. А, вот в чем дело! Железо-то сняли! Не все, но почти половину.

– Это молоко. Если хотите, я хлебну первым.

– Нет, не надо, – Ярина наконец-то пришла в себя. – Спасибо, я выпью!

Узкая глиняная филижанка с трудом пролезла через прутья. Пить лежа было неудобно, молоко лилось по подбородку, капало на железный пол.

Ярине стало неудобно. Гоже ли ей, как нищенке последней, угощением давиться? Она украдкой взглянула – и никого не увидела. С понятием оказался пан герой – не стал глаза пялить.

– Спасибо!

Не глядя, протиснула пустую филижанку через прутья. И тут же ее руки коснулись чьи-то пальцы.

– Извините.

Лицо снова было рядом. Обычное, чуть скуластое. Молодой парень, пригожий, с глазами веселыми. Только волосы уже успел потерять, оттого и старше кажется.

– Если хотите, могу принести еще. Нам выдали целый жбан. Не уверен, правда, что все оно – от черной коровы…

– Как? – поразилась Ярина.

– От коровы. Черной, без единого пятнышка, – улыбнулся пан герой. – Считается лучшей защитой от Глиняных Шакалов.

Ах, да! Ярина не удержалась – дернула губы усмешкой. Славно придумано, а главное…

– А вы-то не боитесь, пан герой?

– Да как вам сказать, сударыня…

И вновь – усмешка в голосе. Но почудилось панне сотниковой, что все это – неспроста. С чего бы старшому стражу с нею лясы точить? Или это тоже по уставу?

– Боюсь, конечно. Но Глиняный Шакал опасен и для тех, кем он овладевает. То есть, извините, для вас. Глиняные Шакалы часто скрываются под видом обычных людей, как правило, чужестранцев… иноземцев…

Пан герой непринужденно болтал, но Ярина уже поняла – время тянет. Для чего? И стражи не видать. Или попросить его, чтобы выпустил – хоть по нужде? Так ведь клетка цельная, не отворить!

– Его, так сказать, носители, порой и не подозревают – до поры до времени. Как вы, например.

Слушать эту чушь не хотелось. Ярина вновь попыталась сесть, ударилась головой о железо, поморщилась.

– То пан герой не знаком ли с паном героем Рио?

Спросила просто так, чтобы про Шакалов не слушать. Но ее собеседник ответил сразу.

– С тем, кто получил Большой заказ… поручение? Конечно, конечно! Я, признаться, тоже пытался, но, увы, споткнулся у самого финиша… у конечной точки. Господин Рио – герой из самых лучших, но мне, честно говоря, не хотелось бы меняться с ним местами. Ведь рассказывают, сударыня, что он заклят. Представляете? А жить заклятым, я вам скажу…

И вдруг Ярина поняла, что голос ее стража звучит совсем тихо, и солнце уже не светит, а перед глазами серое что-то…

– Бедняге не повезло – не вернулся. Есть слушок, что Заказ… поручение перехватил тот господин, что привез этого странного ребенка. Сударыня, возможно, слыхала о господине Мазапуре?..

Хотелось ответить – ведь слыхала о «господине Мазапуре»! Ох, слыхала! Но Ярина вдруг поняла, что не может шевелить губами, и руками двинуть не может.

– Ну вот и все! – Голос пана героя донесся, словно из несусветной дали. – Спит, господа! Всего-то и работы!

Спит? Девушка невольно удивилась. Она спит? Но почему? Ей совсем не хотелось спать!

– А точно спит, господин герой?

– Убедитесь! Недаром я говорил, что с собой надо сонного зелья брать. И побольше.

– Ну вы и герой, господин герой!

И тут Ярина поняла. Поняла, попыталась усмехнуться, но серая тьма заволакивала, гасила сознание.

– Да я бы лучше помер, чем с чудищем этим толковать!

– Э-э, нет, господа, с Шакалом тонкость нужна! Он ведь на свою речь надежду имеет, значит, разговаривать захочет. И молоко, как ни странно, любит. Книги читать, господа, надо! Все, можно ужинать!

А она еще подумала, что незнакомый ей пан герой пожалел девушку! Ярина рассмеялась сквозь подступившую со всех сторон тьму – беззвучно, горько. Как это ее сердюк назвал? Чудище? А ведь и вправду – чудище! Чудило Глиняное!..

* * *

…Лед был не белым, не синим даже – зеленым, словно молодая трава. Горный пик врезался в черное небо острым зубом, и холодом веяло от его неприступной мощи.