Избранное - Леонид Караханович Гурунц

Аво не спеша поднялся, хотя ему, так же как и мне, не терпелось узнать, зачем вызывают.

Когда мы были готовы, дед горделиво оглядел нас с ног до головы:

— Выросли, людьми стали, сноха! Государство уже нуждается в них.

В сельсовете, куда мы пришли, было накурено. Сквозь пелену крутого табачного дыма мы едва разглядели взрослых. Что такое? Почему они при оружии? Неужели опять война? На подоконнике, черный от злости, сидел комбед Седрак. Шнур от рукоятки револьвера висел у него вдоль ноги. Дядя Саркис тоже был вооружен. Похоже, что-то неладное снова творится на земле, которая бушует, никак не успокоится. При чем тут мы? Мы пока не в том возрасте, чтобы взрослые не обходились без нас.

Однако как постарел дядя Саркис! У него совсем белые виски!

— Ребята, — обратился он к нам, — я не зря созвал вас.

Мы недоуменно переглянулись.

— Советская власть нуждается в хлебе, — продолжал Саркис, — а враги закапывают его в землю — хотят народ голодом задушить.

— Руки коротки! — пробасил посуровевший Айказ.

— Коротки ли, длинны, а вредят нам, — сказал дядя Саркис.

— А что ломать голову? Если закопали хлеб, надо его раскопать, — снова за всех ответил Айказ.

— Конечно, если бы, пряча хлеб, кулаки оставляли меточку. Но что делать, когда метки такой нет?

— Я знаю все потайные ямы во дворе Согомона-аги. Мне бы только забраться к нему, — сказал Азиз.

— А я — в доме Геворковых, — тут же вставила Арфик. — Иголку спрячь — и то найду!

— Дело! — одобрил дядя Саркис — Затем вас и позвали. Начнем с тех дворов, где наверняка найдем.

Нагнувшись над листом бумаги, Саркис поставил новые крестики.

Когда все было готово, он встал. За ним встали все взрослые. В дверях дядя Саркис на минуту задержался, проверяя наган.

— Для безопасности, — сказал он. — Кулак есть кулак, как бы чего не выкинул.

Каро не участвовал в нашем продотряде.

Чего греха таить, к нему мы все же относились настороженно, не посвящали его в свои сокровенные тайны.

Как ни говори, сын богача, а вдруг возьмет да выдаст наши планы?

Во многих переделках мы потом бывали, но Каро не изменил нашей дружбе. Мне и сейчас перед Каро немного неловко за нашу излишнюю подозрительность.

*

В домах еще горел свет, когда мы постучались к Геворковым. Во дворе гулко и раскатисто залаяла собака. Ворота открылись. У входа показался тучный, шарообразный старик, освещенный неровным красным светом коптилки, которую он держал в руке.

Собака заливалась неистовым лаем. Хозяин притворно покрикивал, делая вид, что не может ее унять. Узнав, кто мы и зачем пожаловали, он совсем потерял управу над собакой. Почему-то погасла в руках коптилка.

Холодный ночной мрак поглотил весь двор.

— Это уж зря, — сказал Саркис, — темнота вас не скроет.

Собака лаяла все громче. Чтобы быть услышанным, дядя Саркис прокричал:

— А ну, ребята, осветите двор! Я плохо вижу, с кем говорю.

Затрещали зажженные факелы, разбрасывая в воздухе красные полосы света.

— Где прячешь хлеб? — строго сказал Саркис.

— Если мое слово ничего не стоит, поищи сам, — ответил хозяин, показав спину.

Он заковылял в сторону крыльца, но задержался у лестницы, очищая ноги о поскребок.

— Действуйте! — коротко приказал Саркис.

Вооруженные железными шампурами, мы рассыпались вслед за взрослыми по двору. Факельщики осветили все его закоулки.

Не прошло и пяти минут, как раздался радостный вскрик. Притихшая было собака снова залилась тревожным и гулким лаем. Хозяин у лестницы длинно выругался. Мы побежали на крик.

Посреди двора в свежевырытой яме копошился кто-то. Айказ направил свет факела, вырвав из темноты острые плечи. Это была Арфик. В ярком свете факелов блеснул в яме плоский камень, отодвигаемый Арфик с горлышка колодца. Все было ясно: она нашла то, что искала.

Удачно прошли поиски и в доме Алиханяна. Аво прямо привел нас к спрятанному хлебу, словно сам положил его.

Третьим домом, куда мы постучались в ту ночь, был дом Согомона-аги. Хозяин, видно, ждал нас.

— А-а, милости просим! Проходите, проходите. Но только уговор: найдете что-нибудь — срежу усы, — встретил он нас у ворот.

На крыльце жались друг к другу Цолак, Вард и Беник.

Аво первым прошел во двор. За ним, опережая взрослых, один за другим прошмыгнули остальные члены нашего отряда.

Запылали факелы. От неожиданно яркого света куры тревожно закудахтали. Азиз нес впереди себя остро наточенный шампур, как винтовку на изготовке.

— Копайте вот здесь, — сказал Азиз, не проверив даже шампуром.

Застучали лопаты.

Согомон-ага, сопровождавший нас, спокойно балагурил:

— Копайте, копайте, — может, случайно и клад раскопаете.

— Что-то сегодня тебе очень весело! Смотри, не к слезам ли? — сухо заметил Саркис, покосившись на Согомона-агу.

Когда яма дошла до плеч, Саркис сказал:

— Хватит. Надо искать в другом месте.

Азиз привел нас на новое место. Снова заработали лопаты. Что за черт, опять осечка! Теперь за дело взялись все. Весь двор истыкали шампурами, исковыряли лопатами, но тщетно.

Азиз ходил сам не свой.

— Как же так? — бормотал он. — Все потайные дыры пустые. Куда он дел хлеб?

На рассвете мы покинули дом Согомона-аги.

— Так и уходите? Ни с чем? А я думал, клад раскопаете, поделитесь с нами, — злорадствовал нам вслед Согомон-ага.

*

Провал с поисками припрятанного хлеба в доме Согомона-аги сильно ударил по самолюбию Азиза.

— Нет, ты подумай только; Арфик нашла, Аво нашел, даже Сурик в долгу не остался. А я? Эх, а еще в партизанах ходил! Хвастун! — ругал себя Азиз.

— Не было хлеба — не нашел. Чего убиваться? — утешал я друга.

— Не было, говоришь? Он тебя с дедом со всеми вашими горшками купить может, а ты — «не было»!

— Ну где он мог спрятать? Был бы у него хлеб, мы нашли бы!

— И дурак же ты, Арсен! — махнул рукой Азиз.

Неудача порядком расстроила и меня. Азиз понял это.

— Давай проследим. Если спрятали хлеб во дворе, они чем-нибудь выдадут себя.

— Давай, — согласился я.

К нам присоединились Васак и Аво.

— Ну как? — спросил Саркис, которому был известен наш замысел.

— Пока ничего. Ночью только часто выходит во двор.

Мы по очереди дежурили в зарослях конского щавеля, бурно разросшегося за подворьем Согомона-аги. То ли пожалев нас, то ли не очень полагаясь на нашу бдительность, к нам присоединился и Аво. Вместе с нами нес дежурство. Если бы Согомон-ага знал о нашем наблюдательном пункте, о бурьяне, надежно скрывавшем нас от глаз хозяина!

Ночные бдения давали о себе знать. Как ни старались, сон нет-нет да схватывал нас. Меня и Аво. Два раза,