Дневник историка (2015–2018) - Валентин Валентинович Шелохаев

Саймса, в ходе которой основное внимание было уделено оценке визита Болтона в Москву, где он вел переговоры с Патрушевым, Лавровым, Шойгу, а также встречался с Путиным.

Сегодня в титрах на канале «Россия-24» прочитал любопытное высказывание Патрушева об участившихся террористических актах в Сибири. Интересно бы услышать на сей счет более подробные комментарии. Судя по информации СМИ, Патрушев провел в Новосибирске совещание с представителями спецслужб и правоохранительных органов. Именно на этом совещании и шла речь о росте числа террористических актов в Сибирском федеральном округе. Это что-то новенькое. К слову, сегодня в СМИ сообщили об арестах коррупционеров в Сочи. Картина обысков впечатляет.

Погода испортилась. Второй день пасмурно, идут дожди, стало прохладно. Все это негативно действует на настроение. Тем не менее надо продолжать трудиться на благо отечественной науки.

25 октября

На улице какая-то хмарь, низкое давление, периодически идет дождь. В Москве еще более или менее, а в Краснодарском крае, особенно в Туапсе, настоящее наводнение: по городу плывут автомобили, киоски, другие предметы, сотни домов подтоплены. Бедные люди!

Низкое давление сказывается на работоспособности, Вчера за какие дела я ни брался, однако ни в чем продвижение не было. Посмотрим, что будет сегодня. Во второй половине дня в ИРИ заседание Ученого совета с докладами Шестакова и Пихои.

На всех передачах («Право знать», «Время покажет», «60 минут», «Большая игра», «Вечер с Соловьевым» и проч.) практически одно и то же. Складывается впечатление, что те же персонажи (включая и зарубежные) переходят из одной студии в другую и с одинаковым энтузиазмом долбят одно и то же.

Вчера звонил Соловьев и сообщил, что Захаров срочно требует дать информацию о количестве листов, подготовленных по нашему 10-му тому. Эту информацию требуют в министерстве. Видимо, такая срочность обусловлена вчерашним же заседанием Госсовета по национальным проектам, среди которых есть проект «Наука». Каждый проект будет сопровождаться соответствующим финансированием, а это якобы позволит обеспечить прорыв в соответствующих сферах. Посмотрим. Многолетний опыт подготовки все более усложняющихся отчетов показывает, что главный акцент в них предлагается сделать на количественные, а не на качественные показатели. Для науки подобный подход не только непреемлем, но и противопоказан. Пора бы эти простые истины усвоить нашим чиновникам от науки. Но, увы!!!

С 15 до 18 часов проходило заседание Ученого совета, где были заслушаны доклады ответственных редакторов 17-го и 18-го томов «Истории России» в 20 томах. Было много вопросов и выступлений. С одной стороны, большинство авторов были реальными свидетелями событий в СССР с середины 1960-х до начала 1990-х гг., что вполне естественно придавало остроту обсуждаемым проблемам. С другой стороны, докладчики, прежде всего Шестаков, явно перегибали палку при оценке ситуации в стране в данный период. Почему-то оба докладчика вообще обошли стороной такой кардинальной важности вопрос, как идеологические представления партийной номенклатуры с середины 1960-х и до конца 1980-х гг. К этому времени идеологические представления настолько были коррозированы, что партийная номенклатура оказалась неспособной воспринять качественные изменения в мире и, соответственно, дать адекватные ответы на вызовы времени. Напомню, что во времена Брежнева – Андропова – Черненко – Горбачева от сотрудников ИМЛ требовали искать у классиков марксизма-ленинизма «свеженькие» идеи, чтобы их вставить в очередной партийный доклад ЦК КПСС, партийные резолюции. Вполне логично у Андропова вырвалась фраза о том, что «мы не знаем страну, в которой живем». Эти слова генерального секретаря ЦК КПСС буквально шокировали общественное мнение. Стало предельно ясно, что партийное руководство страны неспособно реалистические воспринимать действительность. Как тут не вспомнить народную мудрость – рыба гниет с головы. Именно в этом кроется первопричина всех последующих трагедий в СССР.

Вместе с тем важно иметь в виду, что процесс идеологической стагнации в СССР в разной степени влиял на состояние экономики, социальной сферы, на образование и культуру. Определенную автономность этих сфер жизнедеятельности и жизнеобеспечения нельзя сбрасывать со счетов.

Оценки процессов в идеологии и остальных жизненных сферах и стали предметом разговора при обсуждения двух докладов.

Как мне кажется, период с 1917 г. по настоящее время требует дополнительного «мозгового штурма», в противном случае может получиться неадекватная картина освещения процессов и явлений данного периода, а это, в свою очередь, может ввести в заблуждение современного читателя.

26 октября

Возвращаясь к вчерашнему Ученому совету, хочу высказать ряд соображений. Во-первых, ИРИ, на мой взгляд, сыграл ведущую роль в разработке историко-культурного стандарта по отечественной истории для учащихся средней школы, где содержатся исходные оценки всего послеоктябрьского периода отечественной истории. Так, например, революция 1917 г. характеризовалась как Великая российская революция. (Напомню также о том, что коллектив авторов под руководством Ю. А. Петрова подготовил и издал двухтомник, посвященный революции 1917 г., также была проведена международная научная конференция.) В свете данной исходной посылки должна рассматриваться последующая история СССР.

Во-вторых, порожденный Великой российской революцией глобальный эксперимент, включавший в себя ряд неоднозначных этапов, нельзя рассматривать априори как тотальную неудачу исходя из распада СССР в 1991 г. Такая оценка «с конца» мало что имеет общего с историзмом. Исследователям не только важно маркировать некие «точки бифуркации», но понять комплекс объективных и субъективных причин, к ним приведших. Попутно отмечу, что любые эксперименты, в том числе в науке, могут привести как к новым открытиям, так и неудачам. На то они и эксперименты. В социальной сфере дело обстоит гораздо сложнее. Поэтому говорить о том, что миллионы людей зря участвовали в заведомо неудачном социальном эксперименте едва ли возможно. Исторический опыт реализации глобального коммунистического эксперимента дал колоссальные результаты во всех сферах жизнедеятельности и жизнеобеспечения. Отрицать этот непреложный факт, значит, ломиться в открытую дверь.

В-третьих, исследователям, желающим серьезно осмыслить причины неудачи глобального коммунистического эксперимента в СССР, следовало бы выявить, на каком уровне (теоретическом, идеологическом, экономическом, социальном) начались «сбои» в процессе его реализации. На мой взгляд, одна их определяющих причин заключалась в неспособности партийных «верхов» объективно (в режиме реального времени), а не по трудам классиков марксизма-ленинизма оценить вызовы времени и выработать адекватные им решения. Современный опыт Китая демонстрирует именно такие подходы.

В-четвертых, исследователям советского периода следовало бы различать квазитеоретические потуги партийных «верхов», пытавшихся «подверстать» реальную жизнь под теории и концепции середины ХIХ – начала ХХ века, от реальной жизни большинства народа, который создавал материальные ценности и осуществлял прорывы в области науки и культуры. Завязывать в один «узел» просчеты партийной «верхушки» и многообразие реальной жизни большинства народа представляется заведомо неверным.

В-пятых, думаю, что современным исследователям советского периода отечественной истории до сих пор еще не удалось выработать единой методологии и методики его