Обратная сторона города N. Дикая охота - Дарья Заровная

на нём. Здесь он проводил мало времени, поэтому и не знал, где что находилось. Наткнувшись на угол стола, Джокер выругался и потянулся к выключателю, но руки его не слушались. Тело била мелкая дрожь. Шею обжигало что-то горячее. Последнее, что он почувствовал, – удар головой о кафельный пол. Тот самый, с которого так легко смывалась кровь.

***

Маша вошла в кабинет и заперла его изнутри ровно в тот момент, когда охрана вызывала скорую для Макса, а «Не важно» ставила укол Джокеру. Она не могла поверить, что у них всё получилось.

– У нас десять минут, – намекнула она. – Я позвонила Тоше, он сказал, что они на месте.

«Не важно» испуганно посмотрела в её сторону, явно не ожидая, что кто-то может войти. Шприц так и остался торчать из руки Джокера, потому что она как ошпаренная отскочила от его тела. Маша видела, как ей было страшно. Действие адреналина давно закончилось. Девушку следовало успокоить, но Маша не знала, как это сделать. Единственный способ – отвлечь её каким-нибудь занятием.

– Я поищу ключ от окна, – обратилась она к девушке. – Собери улики.

Все окна в кабинете Джокера запирались на ключ. Они оставались здесь редко, но Маша знала, что он хранит его где-то в столе. Выдвигая ящики и перебирая бумаги, она наткнулась на заветный ключик, открыла окно и впустила морозный воздух, подрагивая от пронизывающего ветра.

– У вас получилось, – произнёс Антон, появившийся в оконном проёме. – Охуеть!

– Не кричи так, – еле слышно отозвался второй мальчишеский голос. – Тащи его сюда, пока охрана не пришла по наши души.

Антон юркнул в помещение, но, вместо того чтобы забрать Джокера, подошёл к Маше и «Не важно». Попытался рассмотреть в темноте их испуганные лица, чтобы убедиться в том, что они в порядке. Машу это подкупало, а вот девушка совсем не обратила на это внимания.

– Машка, ты в порядке?

Она слабо кивнула.

– А ты? – обратился он к «Не важно», которая находилась в прострации. – Насколько хватит укола? – Она не отвечала. – Понятно. Сань, лови нашу мамочку, потом скину тело.

Антон аккуратно подвёл девушку к окну и сначала небрежно скинул сумку, а потом, аккуратно подхватив девушку, спустил её вниз. Такой нежности и трепета к девушкам Маша не видела давно. Ей хотелось очутиться на месте «Не важно», чтобы Антон так же аккуратно относился к ней. Но он прошёл мимо, грубо схватил под мышки Джокера и потащил обездвиженное тело к окну.

– Ты поедешь с нами?

Маша покачала головой, прекрасно понимая, что её роль на этом не окончена.

– Мне надо отвлечь внимание, – произнесла она отрешённо. – Завтра Пёс потребует объяснений.

– Будь аккуратней, – он обнял её так крепко, что Маша отчетливо услышала, как хрустят её позвонки. Но ей это было необходимо. Антон наконец-то согрел её и не оставил одну. – Я за тебя переживаю.

Оставив поцелуй на её лбу, он юркнул в окно и скрылся в темноте.

Глава 23. Все Псы попадают в Ад

– Он меня спас! – возразила Дина. – Я обязана ему жизнью, а то, что предлагаете вы…

– То, что предлагаю я, спасёт ему жизнь, – спокойно отозвался дядя Стёпа. – Если он узнает, что мы догадываемся о его планах, то постарается обыграть нас по времени. Он ведь хочет спасти тебя точно так же, как и ты его.

– У него будут проблемы.

– Безусловно! – на лице наставника расплылась безумная улыбка. – Но ведь ты решила, что устранишь их. Забыла?

– Я всё помню. – Дина приблизилась к столу, взяла в руки один из проводков и принялась нервно, виток за витком наматывать его на палец в попытке успокоиться. – А вдруг мы ошибаемся? Вдруг за ниточки дёргает кто-то другой? Если бы мы только смогли поговорить с Серёжей и выяснить это…

– Не неси ерунды, – дядя Стёпа швырнул отвёртку на стол и повернулся к ней. – В тебе говорят чувства, а не разум. Ты слишком привязалась к ребятам и не хочешь втягивать их в разборки, хотя другого выхода, хочу напомнить, у тебя нет. Ты переживаешь за последствия для Сергея, но не думаешь о том, что по итогу ждёт тебя! Хватит и того, что мы спасаем его задницу. С последствиями своего выбора он должен справиться самостоятельно!

– Но…

– Давай без но, не запрягала! Тебе стоит подумать о том, что эти чувства не играют тебе на руку. Забудь о том, что вы друзья! Любовь – это хорошо, но не тогда, когда на кону стоят жизни других людей.

Она хотела возразить, но все аргументы напоминали детский лепет. У неё не было людей, которые могли бы помочь ей приблизиться к Псам, кроме друзей, но использовать их мешала та самая привязанность, о которой говорил дядя Стёпа. Замкнутый круг.

– То, что ты задумала, в любом случае заставит их в тебе разочароваться, – продолжил дядя Стёпа, вновь взяв в руки отвёртку. – Зачем оттягивать этот момент?

Пока он закручивал шурупы, соединяя две части корпуса между собой, Дина отчётливо видела конец этой истории. Своей истории. Ей предстояло встретиться со своим главным страхом лицом к лицу. Снова. Но до этой минуты она даже не задумывалась, что решающую роль могут сыграть привязанности. Её чувства.

«Смогу ли я?»

– Лучше резко сорвать пластырь с раны…

– Чем отрывать понемногу, – закончил дядя Стёпа. – Откинь чувства на задний план, стань для них чужой, и тогда им будет легче… – Его руки застыли над столом, сжались в кулаки. – Нам всем будет легче это пережить.

– Я поняла.

– Ну, раз поняла, – он тряхнул головой, откладывая инструменты, – а я закончил, то пошли тренироваться!

Если с эмоциями помогала справиться боль, то с чувствами… Душить их оказалось сложнее, чем она думала.

Первым, на ком Дина поставила эксперимент, был Антон. С ним всегда было сложно, но он заставил её вновь почувствовать то, чего она избегала долгое время. Несмотря на взаимную неприязнь, историю с Псами, в которую Антон вляпался добровольно, – она не могла от него отказаться.

В тот день, пытаясь сохранять хладнокровие, Дина со всей силы давила на свежий порез, но боль не помогала сдержать порыв броситься к нему. На Антона было невыносимо смотреть. Она вспоминала то жуткое видение с трупом мальчика на руках и хотела прикоснуться к нему, обнять его и больше никогда не отпускать. Сердце сжималось от боли, когда он, сидя на полу, чуть ли не плача, рассказывал ей о тех ужасах,