История папства - Джон Джулиус Норвич

Но как ни пытался он сохранять беспристрастие, неизбежным результатом стало то, что обе стороны обвиняли его в предпочтении, оказываемом противнику. У Антанты было куда больше оснований для этого: так, например, в случае если Италия потерпит поражение, немцы заранее предложили ему свою помощь в восстановлении светской власти папства над Римом[332]. Бенедикта также ужасала перспектива победы русских, которая повлекла бы за собой широчайшее распространение православия на Западе. Однако после русской революции страх обернулся надеждой на примирение с православием, которое наконец-то удастся возвратить под власть папства. Уже в мае 1917 года он учредил конгрегацию, которая занималась делами Восточной церкви, а за ней создал в Риме Папский Восточный институт. Но его усилия ни к чему не привели. Ленин объявил войну религии и, получив власть, немедленно подверг как православную, так и римско-католическую церковь жестоким преследованиям.

Однако правительство Италии, вступившее в войну в 1915 году, убедило Антанту не поддерживать никаких отношений с папой, в результате чего, к его явному неудовольствию, он не принял участия в мирных переговорах 1919 года. Он смог лишь заклеймить правительство Италии как «мстительное» — что соответствовало истине. Последние годы жизни он провел, защищая и укрепляя позиции церкви в послевоенной Европе. В этом ему удалось добиться впечатляющих успехов. На момент его вступления на Святой престол в 1914 году насчитывалось всего 14 иностранных государств, поддерживавших дипломатические отношения с папством; когда в 1922 году его понтификат закончился, их было 27. В их число вошла и Британия; заметим, что она послала в Ватикан своего поверенного в делах впервые начиная с XVII века. В 1921 году отношения возобновились даже с Францией: французы значительно смягчили свою позицию после того, как папа совершил весьма тактичный поступок — канонизировал в 1920 году Жанну д'Арк. Правда, отношения Ватикана с правительством Италии по-прежнему складывались непросто, однако Бенедикт по крайней мере предпринял первые шаги для решения соответствующих проблем. Он благословил Итальянскую народную партию, основанную доном Луиджи Стуцго — отцом христианской демократии в Италии — в 1919 году, тем самым фактически отменив декрет «Non Expedite Пия IX[333]; через три года после этого она занимала в парламенте второе место по числу своих представителей. Затем, в 1920 году, он отменил запрещение на официальные визиты главы государства — католика в Квиринальский дворец (ставший с 1870 года резиденцией короля Италии). Смерть Бенедикта в возрасте шестидесяти семи лет, 22 января 1922 года (он заболел гриппом, внезапно перешедшим в пневмонию), застала Европу врасплох. В течение всего своего понтификата он оставался загадочной фигурой; недавно изданная его биография даже озаглавлена: «Неизвестный папа». Не одна война стала тому причиной: в отличие от двух своих непосредственных предшественников он не был хорош собой и даже в малой степени не обладал харизмой. «Фигура его не производит впечатления, лицо невыразительно, — писал американский журналист, — и он лишен величия, как духовного, так и земного». Секретарь британской дипломатической миссии выражается еще более решительно: «…теперешний папа — самая настоящая посредственность. У этого человека кругозор провинциального приходского итальянского священника, который ни разу не выезжал из своих владений; дела он ведет с черепашьей скоростью… Высоты не для него, он даже не способен контролировать повседневную работу своей администрации; он упрям, и у него весьма плохой характер».

Не все в этом отрывке правда. В конце концов, двадцать лет, проведенные в Ватикане, не прошли для Бенедикта бесследно; более того, его управление Болонским архиепископством (известным своими проблемами) носило образцовый характер. Что касается его внешности и манеры держаться на людях, то тут он ничего не мог сделать. Так же не мог он, в отличие от Льва и Пия, ежедневно принимая бесконечную череду паломников, производить на них впечатление: вследствие войны их поток почти совсем иссяк. Но факт остается фактом: несмотря на щедрую гуманитарную помощь обеим сторонам, Бенедикт произвел незначительное впечатление и на Италию, и на мир за ее пределами. В чем-то символично, что кроме надгробного памятника в соборе Святого Петра монумент ему воздвиг лишь один народ — турки. Он стоит во дворе собора Святого Духа в Стамбуле; надпись на постаменте гласит: «Великий Папа мировой трагедии… благодетель всех народов, вне зависимости от национальности и религии». Итак, нашлись и те, кто оказался способен на благодарность.

Избрание папы Пия XI (1922-1939), состоявшееся в результате четырнадцатого тура голосования, и то лишь потому, что требовалось преодолеть патовую ситуацию, сложившуюся на конклаве, в известном смысле оказалось неожиданным. 65-летний ученый, знаток средневековой палеографии, Акилле Ратти большую часть своего рабочего времени посвящал ремеслу библиотекаря, а основную часть свободного времени — альпинизму. В 1919 году Бенедикт XV направил его в качестве нунция в Польшу, которая незадолго до этого восстановила после 123-летнего перерыва свой государственный суверенитет. Это была непростая миссия: польская элита, видевшая в нем всего лишь агента прогермански настроенного папы, отнеслась к Ратти враждебно и с недоверием. Впрочем, за 14 месяцев с момента его приезда ситуация изменилась весьма драматичным образом. В Польшу вторглись большевики, которые летом 1920 года развернули наступление на Варшаву[334]. Если бы они ворвались в город, никакая сила не смогла бы их удержать от захвата всей Восточной Европы. Ни один иностранный наблюдатель не дал бы полякам и одного шанса в борьбе с большевиками, однако каким-то образом — многие и в стране, и за ее пределами сочли это не иначе как чудом — маршал Юзеф Пилсудский сумел предпринять массированное контрнаступление и в последний момент изменил ход событий.

Ратти легко мог бы уехать обратно в Рим, однако он категорически отказался покидать Варшаву. Много веков минуло с тех пор, когда папский посланник пребывал в рядах христианского воинства, оборонявшего родные рубежи, поэтому нет ничего удивительного в том, что, когда опасность окончательно миновала, популярность Ратти резко возросла. Сам он навсегда запомнил те события, после которых до конца своих дней проникся убеждением, что из всех врагов, с которыми когда-либо сталкивалась христианская Европа, коммунизм, без сомнения, был самым страшным. Весной 1921 года Ратти вернулся в Италию, чтобы стать сперва кардиналом, а затем — в июне — и архиепископом Миланским. Впрочем, его архиепископское служение оказалось кратким: всего лишь семь месяцев спустя его избрали папой.