История папства - Джон Джулиус Норвич

* * *

В последний раз папа Пий проехал по Риму 19 сентября 1870 года. Целью его стал собор Святого Иоанна Латеранского, где он оставил карету и медленно, с мучительным трудом взошел на коленях по scala santa — священным ступеням. Достигнув верха, он помолился, а затем, поднявшись на ноги, благословил папские войска, сопровождавшие его. Затем он возвратился в Ватикан и более не покидал его до самой смерти, происшедшей через семь с половиной лет. Он пережил Наполеона III на пять лет, а короля Виктора Эммануила — на месяц. Одним из его действий незадолго до ухода стало снятие отлучения с короля, который без этого не смог бы причаститься перед кончиной. В последние недели его жизни его наиболее частым посетителем был архиепископ Вестминстерский, кардинал Генри Маннинг, ультрамонтанист до мозга костей. Перед смертью Пий отдал Маннингу свою фотографию — он выглядел на ней очень плохо — с нацарапанными внизу словами Христа, которые тот произнес, ступая по водам: «Это Я, не бойтесь»[315]. Трудно сказать, оценил ли Маннинг шутку

Пий скончался утром 8 февраля 1878 года. Согласно обычаю, кардинал Печчи (вскоре наследовавший Святой престол под именем Льва XIII) трижды легонько стукнул по его лбу маленьким серебряным молоточком и назвал его по имени, полученному при крещении, — Джованни Мария. Не услышав ответа, он обернулся к другим присутствовавшим кардиналам и произнес традиционные слова: «Истинно говорю, папа мертв». Тело в парадном облачении три дня лежало в капелле Святого Причастия, за решеткой. Ноги папы упирались в нее, так что желающие могли поцеловать их. Огромные толпы верующих три дня и три ночи стекались, чтобы отдать папе последнее целование.

Понтификат Пия оказался самым длинным в истории: он продолжался тридцать один год. С точки зрения самого Пия, в политическом отношении это была катастрофа. Однако далеко не всю свою жизнь папа посвятил укреплению светской власти Святого престола. Главной его заботой всегда оставалось здоровье и благосостояние самой церкви; здесь папа трудился гораздо больше и достиг куда более заметных результатов. Он основал более 200 новых епархий, в основном в Соединенных Штатах и Британской империи; он восстановил католические иерархии в Британии и Нидерландах; он заключил впечатляющее количество конкордатов с разными странами — в некоторых население исповедовало католицизм, в других — иные религии.

Были и другие достижения с более долговременным эффектом, хотя, возможно, не все они получили единодушное признание. Еще в 1854 году папа провозгласил доктрину Непорочного зачатия, согласно которой Пресвятая Дева (а не один лишь Иисус Христос, как полагают многие) была рождена без греха. То, как он провозгласил это, имело такое же (если не большее) значение, как и само утверждение; хотя Пий заранее проконсультировался с несколькими епископами, он осмелился на то, на что не осмеливался ни один папа до него, — выдвинуть этот догмат, подкрепив его лишь собственным авторитетом. В результате он в высшей степени способствовал развитию культа Девы Марии, набиравшему силу с годами. (Уже через четыре года явился знак божественного одобрения: в Лурде Дева явилась юной Бернадетте Субиру и обратилась к ней со словами: «Аз есмь Непорочное Зачатие».) Папа также стал вдохновителем другого культа — почитания Святого сердца Иисуса. Янсенисты XVIII века отвергли его, назвав «кардиолатрией», но папа твердой рукой отметил соответствующий постный день в церковном календаре. И не случайно церковь Сакре-Кер (Святого Сердца) в Париже была построена на Монмартре именно в годы его понтификата.

Всю жизнь папу попеременно то любили, то ненавидели, то уважали, то презирали — и в 1881 году, через три года после его смерти, маятник качнулся вновь. Было решено, что его тело должно найти последнее пристанище в старинной базилике Сан-Лоренцо-фуори-ле-Мура, однако так как Италия в то время бушевала, охваченная антиклерикальными настроениями, инспирированными премьер-министром Агостино Депретисом, то из соображений безопасности перевезти гроб решили ночью. К несчастью, известие о предполагаемых действиях каким-то путем достигло ушей римской толпы, в результате чего гроб едва не сбросили в реку. К тому моменту, как его доставили в Сан-Лоренцо, он покрылся вмятинами от камней и был густо заляпан грязью. Pio Nono, по-видимому, оставался в глазах людей противоречивой фигурой, как и при жизни. Такое отношение к нему сохранилось и в наши дни.

Конклав, который 20 февраля 1878 года после третьего голосования избрал кардинала Джоакино Винченцо Печчи папой Львом XIII (1878-1903), стал первым после того, как Святой престол утратил светскую власть. Через десять дней кардиналу исполнялось шестьдесят восемь лет, и было известно, что здоровье его оставляет желать лучшего. Однако тем, кто видел в нем не более чем промежуточный вариант, вскоре представился случай убедиться в том, что им стоит пересмотреть свое мнение о нем. Ему предстояло руководить церковью — и весьма эффективно — более четверти столетия.

Начало его карьеры никак не назовешь многообещающим. Пребывание на посту нунция в Бельгии закончилось катастрофой — позорным изгнанием по требованию короля Леопольда I. Следующие тридцать два года будущий понтифик провел на не слишком важном посту епископа Перуджи. В 1853 году Пий IX сделал его кардиналом, однако всесильный Антонелли не любил Печчи и не доверял ему, и только после смерти Антонелли в 1876 году его возвратили в Рим. Его назначили Camerlengo, кардиналом, который управлял делами церкви в период между смертью папы и избранием его преемника; однако даже это имело не столь большое значение, как можно было предполагать, поскольку по давно установившейся традиции Camerlenghi не становились папами.

В наследство от предшественника Льву достались тяжелейшие проблемы. В течение 70-х и 80-х годов XIX века, а особенно во время премьерства Агостино Депретиса и Франческо Криспи политика Итальянского королевства по отношению к папству была откровенно враждебной: закон о гарантиях постоянно нарушался. Лев даже не захотел благословить толпу из лоджии собора Святого Петра в соответствии с традицией после своей инаугурации. Вместо этого вся церемония должна была проходить в Сикстинской капелле с ее ограниченным пространством. В последующие несколько лет ситуация продолжала неуклонно ухудшаться. Процессии и службы за пределами помещений находились под запретом. Епископы страдали от непрерывного вмешательства со стороны правительства; десятину удерживали; священников забирали в армию, и в то же время все меньше и меньше их могло участвовать в делах образования. Католики, встревоженные началом того, что подозрительно напоминало гонения, уговаривали папу создать собственную парламентскую партию, чтобы напрямую оказывать воздействие на правительство. Однако Лев XIII остался непоколебим. Католики, если им угодно, могут выражать свои чувства на местных или муниципальных выборах; все, что выходит за рамки этого, означает признание итальянского государства, а об этом не может идти и речи.

С другой стороны, как верховный понтифик он мог высказываться от имени всей церкви, что он и делал регулярно и весьма энергично. Мнения, которые высказывал Лев, в целом были те же, что и у его предшественника, у Ватиканского собора и Syllabus, однако тон заметно отличался. Истерические нотки, звучавшие в столь многих заявлениях Пия IX в его последние годы, исчезли; Лев говорил голосом спокойным, рассудительным и печальным. Почему Итальянское королевство было настроено столь враждебно? Несомненно, церковь должна была быть другом, а не врагом. Разве она не вывела человечество из состояния варварства к просвещению? Почему же ее учение отвергалось? Всякий мог видеть, что подобное неприятие приводило лишь к беззакониям и раздорам. Если Италия вернется в лоно католической церкви, то все ее нынешние проблемы будут решены.