Покинутые небеса - Чарльз де Линт

То же самое касается всех тех людей, что собрались перед отелем «Риц Харбор», когда над городом воссиял свет Благодати. Кэти утверждает, что никто из них уже не помнит событий той ночи. Иногда они будут вспоминать о них в своих снах, иногда будут удивляться причудливой игре света и испытывать при этом смутное ощущение, что уже видели нечто подобное, но никогда не вспомнят, где и когда.

Не могу сказать, правда ли это, поскольку не знакома ни с кем, кто там был, но я знаю, что это вполне верно для Рори, а он ведь повидал гораздо больше, чем кто-либо из тех людей. С ним просто невозможно разговаривать о том, что произошло. Он или смотрит на тебя абсолютно непонимающим взглядом, или улыбается, считая, что это лишь очередная шутка.

Это приводит меня в бешенство, поскольку я не могу об этом не разговаривать. Я должна сохранить все это в памяти и должна время от времени освежать воспоминания, так как для меня это очень важно. Я не хочу забывать о том, что мир гораздо больше и сложнее, чем мы о нем думаем. Или о том, что в нас действительно существует душа. Вот почему я обо всем этом написала в первую очередь.

Должна признаться, что я в самом деле долго и напряженно размышляла, прежде чем отправить тебе послание. Я не прошу тебя все бросить и мчаться сюда ради того, чтобы меня утешить или успокоить.

Но когда ты сама соберешься приехать — на день Благодарения или Рождество, — у меня найдется, что тебе показать. Не могу сказать, есть ли в тебе кровь зверолюдей, но в некоторых случаях это неважно. Сейчас Маргарет учит меня отыскивать «кратчайшие пути», о которых я уже упоминала, и те маленькие убежища в складках мировой материи, которые невозможно обнаружить, если не знать, как искать. Этими знаниями я могу поделиться с тобой. Господи, о чем это я. Знаешь, тебе достаточно только сказать, чтобы я заткнулась, если я действую тебе на нервы.

] Как дела с Хэнком

Ну, как тебе известно, с тех пор как мы впервые оказались в постели, не прошло еще и недели, но пока все отлично. Надолго ли? Я не знаю. Он полон противоречий. С одной стороны, это суровый и опасный парень с улицы. Я хочу сказать, что ты бы ни за что с таким не связалась — никогда! И у него были серьезные трудности в детстве. Неблагополучная семья, уличная компания, неприятности с законом, тюрьма. Он прошел через такие испытания, о которых мы даже не догадываемся. По сравнению с этим пережитые нами мучения и издевательства в школе — просто ерунда.

Но из всех неприятностей он вышел с добрым сердцем и благожелательным отношением к людям. И он действительно необыкновенный. Как оказалось, его «семья» с автомобильной свалки — милые и приятные люди, если только узнать их поближе. С трудом удерживаюсь, чтобы не надавать им кучу советов, как улучшить жизнь, но потом вспоминаю, что они смотрят на жизнь совсем по-другому и что я должна уважать их выбор. Я не так хорошо их знаю, как Хэнка, но даже из случайных разговоров понимаю, что у каждого из них трудная судьба, так что если это их способ покончить с прошлой болью, то надо ли лезть к ним с моими советами.

По правде говоря, я восхищаюсь их способностью жить в стороне от нормального общества. В некотором смысле они сродни невидимкам воронова племени — мы их не видим, потому что не обращаем внимания. Могу тебя заверить, что даже непродолжительное знакомство с ними изменило мой взгляд на уличных бродяг. Нет, я далека от того, чтобы романтизировать всех бездомных, среди них огромное большинство неудачников и сломленных людей, но все же они — люди. Просто их взгляды на жизнь отличны от наших. Иногда они приходят к этому сознательно, по собственной воле, иногда нет.

Но вернемся к Хэнку. Он очень мил и внимателен, но мы вращаемся в разных социальных слоях, так что не могу предсказать, как будут развиваться наши отношения дальше. Могу лишь сказать, что я гораздо лучше чувствую себя среди членов его «семьи», чем он среди моих знакомых. Не поверишь, но я теперь без труда определяю неискренность в людях. Этому я научилась у Хэнка. Просто это чрезвычайно важно для него, вот и я стала оценивать людей с точки зрения их искренности. Я стала думать по-другому. И мне кажется, это неплохо.

Ты, конечно, решишь, что у меня типичный синдром влюбленности, ну ты знаешь, когда увлекаешься всем, чем увлечен твой милый, как, например, неожиданный огромный интерес к джазовой музыке, но мне кажется, что это не совсем так. Дело в том, что есть люди вроде Кристи, которые сразу понравились Хэнку, а это заставляет меня больше доверять собственному чутью, потому что Кристи — одна из самых уважаемых мною личностей.

] О гангстерских деньгах

Я не знаю, что с ними делать. Отослать назад — значит навлечь неприятности на Мота, а я не хочу его расстраивать, хоть он до сих пор очень внимательно ко мне присматривается. Но и принять их, по-моему, неправильно. Скорее всего я отдам их в какой-нибудь благотворительный фонд.

Ну что ж, думается, я уже достаточно наболтала. Спасибо, что так терпеливо ко мне относишься. Теперь твоя очередь. Ты НИЧЕГО не рассказала мне о том, как жила в последнее время. Что случилось с Питером? Встречаешься ли ты с тем парнем с работы по имени Энди Паркс?

Тебе надо поскорее навестить родной дом. Знаю, знаю, теперь твой дом в Бостоне, но ты же меня понимаешь: я соскучилась по тебе, а в данный момент у меня нет денег, чтобы все бросить и прилететь к тебе.

А может, мы употребим эти 10 000 долларов на путешествия друг к другу?

Люблю тебя.

Лили

На город спустился ранний вечер, и Хэнк любовался закатом, сидя в одном из пластмассовых кресел перед трейлером Мота. Из стереомагнитофона Мота доносилась мелодия тридцатых годов в исполнении Лестера Янга с квинтетом, в котором Каунт Бейси исполнял партию фортепьяно, а Карл Смит играл на трубе. На земле перед магнитофоном стоял термос с чаем, а в руках Хэнк держал полупустую кружку. Вокруг кресла разлеглись собаки, Босефуса среди них не было.

С того места, где сидел Хэнк, солнца уже видно не было, но небо над пустыми кварталами Катакомб все еще окрашивали нежно-розовые лучи. Где-то там, среди пустынных улиц и безлюдных зданий, бегал Бо.

Хэнку очень нравилась эта запись. Уверенный ритм уроженцев Канзаса подчеркивался отчетливым стаккато саксофона Янга. Между трубой и фортепьяно воцарилось полное взаимопонимание. Не успели музыканты закончить произведение Гершвина, как во двор, поднимая пыль, въехал автомобиль Мота. Собаки вскочили со своих мест, но не залаяли. Как и Хэнк, они узнали машину по звуку мотора. Мот присоединился к Хэнку, и собаки сгрудились вокруг его кресла. Хэнк дотянулся до магнитофона и выключил звук.

Мот улыбнулся:

— А я-то надеялся, что ты включишь мою любимую музыку.

— Ты думаешь, что я на это способен?

— Надежда никогда не умирает в человеческом сердце, — заметил Мот.

Хэнк удивленно поднял брови.

— Это из произведения Александра Попа, — пояснил Мот. — Ты бы тоже это знал, если бы уделял больше времени тюремной библиотеке.