Забытые союзники во Второй мировой войне - Сергей Брилев

Наследниками рано умершего Павла Капитоновича стали его сыновья: Георгий, Андрей, Александр и Евгений. Нас из всех них больше всего интересует Георгий — тот самый будущий «граф Урянхайский» и отец будущего основателя независимой Тувинской народной республики. Торгуя с Тувой, он привозил оттуда в Россию не только меха, но и знания. Например, 14 июля 1887 года газета «Восточное обозрение» сообщала о том, какую роль Георгий Сафьянов сыграл в оформлении Сибирско-Уральской выставки в Екатеринбурге:

От своих друзей Сафьянов получил шутливое прозвище «граф Урянхайский» — тем более что это он основал в Туве посёлки Туран и Уюк. Туда, в Туву, на свои золотые прииски, Георгий Сафьянов и вёз по льду Енисея драгу в 1913 году, когда подхватил крупозное воспаление лёгких и скончался.

Впрочем, может, и хорошо, что он не дожил до революции: Туве после неё уготованы были серьёзные испытания.

Немного статистики

Если в 1929 году в Туве было около трёх десятков буддийских монастырей, около четырёх тысяч лам и шаманов, то уже через два года в республике остался лишь один монастырь, пятнадцать лам и семьсот двадцать пять шаманов.

Кого-то репрессировали, другие просто бежали, так как жизнь была для них невмоготу. Оставляли в пещерах буддийскую утварь или шаманские атрибуты и бежали в Монголию или ещё куда. Эти схроны часто находили потом в советское время.

Самый зримый в Туве символ поруганной безбожниками веры — разрушенный буддийский комплекс Устуу-Хурээ.

Над ним постоянно кружат орлы: словно высматривают, не придёт ли сюда ещё кто-нибудь, кто решит устроить здесь стрельбище — как это случилось в 1930-е

Но вот — парадокс. Оставшиеся ламы и шаманы в 1941 году войну Тувы против Германии одобрили. Испугались дальнейших репрессий? Почему-то кажется, что всё было сложнее. Или проще?

Вера

Совсем недалеко от развалин Устуу-Хурээ мы и обнаружили стойбище кочевников, где нас ждала последний ветеран Тувинской народно-революционной армии, гвардии сержант Вера Байлак. Будучи под впечатлением от заезда в разрушенное буддийское святилище, я первым делом спросил Веру о вере.

— А вы верили?

— Я нет. Я же была ревсомолка.

— Но интересовались?

— Соседи интересовались. Спросили лам, можно ли ехать на фронт. Они заглянули в священные книги и сказали: «Дорога открыта. Можно ехать на этот фронт».

— А ламы разве не были против власти?

— Даже после репрессий ламы оставались верными народу. И потом они хотели сделать приятно нашим родителям.

— А что хотели родители?

— Родители хотели и ламаистский, и шаманский обряды. Окурили артышем (можжевельником. — С. Б.) и нас, и даже наших коней.

— А вы?

Автор с Верой Байлак во время съёмок в Туве в августе 2009 года

— С такими традициями даже мы, ревсомольцы, не спорили.

Важная деталь: весь этот разговор мы вели через переводчика. Ведь по-русски Вера до сих пор знает «здравствуйте», «счастливо» и «гвардейский значок».

Вообще, если рассуждать рационально, то ни в какой войне на стороне СССР Тува участвовать была не должна: настолько больно по этому патриархальному обществу ударили репрессии. Но отбор тувинских добровольцев на фронт был подобен Олимпиаде: кандидаты бились за места в строю. В их числе была и восемнадцатилетняя тогда Вера Байлак, перед отправкой на фронт только-только… родившая первенца. Сегодня она со смехом вспоминает, как от грудного молока ещё некоторое время пачкалась гимнастёрка. Когда же она встретила нас в августе 2009 года, она была уже и бабушка, и прабабушка. Но встретила верхом на коне!

— Нас, тувинских военных, сначала привезли под Владимир, в Муром. И нас там инспектировал генерал из Москвы. Он спрашивает: «Почему так много девушек?»

— А вы ему?

— Мы были солдаты, молчали. Да и по-русски не очень понимали. А вот наш командир ему на это говорит, что тувинские девушки не хуже мужчин.

— И как доказал?

— Приказал мне сесть на лошадь и показать, что я умею. И тогда я на скаку из автомата срезала сучок на дереве. И на фронт мы, тувинки, отправились не как медсёстры, а как полноправные кавалеристы.

Но сегодня Вера Чульдумовна не просто кочевница, а член так называемого «клуба тысячников»: это те, у кого больше тысячи голов скота.

Впрочем, к тому, чтобы поголовье скота стало таким, как до войны, Тува подходит только сейчас: настолько колоссальными были поставки в СССР не только мяса, но и живого скота. Достаточно сказать, что именно с передачи Украине тридцати тысяч тувинских коров началось послевоенное возрождение украинского животноводства. А всего Тува поставила в СССР почти 750 тысяч голов скота. Да ладно бы только скота!