Русская нация, или Рассказ об истории ее отсутствия - Сергей Михайлович Сергеев

Как следствие, «большая часть (55,4 %) созданных на рубеже 1941–1942 гг. национальных соединений были расформированы, не успев принять участия в бою… Из среднеазиатских соединений были расформированы 80,6 % соединений»; в целом ряде дивизий «удельный вес военнослужащих кавказского происхождения целенаправленно сводился к минимуму путем перебросок личного состава, нередко очень масштабных… Из 61-й стрелковой дивизии в августе 1942 г. распоряжением Генштаба были предварительно изъяты 3736 армян, 2721 азербайджанец, 510 дагестанцев. Образовавшийся некомплект покрывался за счет русских, украинцев, белорусов…» (А. Ю. Безугольный).

Более того, «советское руководство было вынуждено пой ти на беспрецедентный шаг – полностью отказаться от призыва на действительную воинскую службу и направления в действующую армию военнообязанных из числа местного населения из республик Средней Азии, Закавказья и Северного Кавказа… Общее число национальностей СССР, не призывавшихся в армию, в конце 1943 г. достигло 43, что практически один к одному совпадало с числом (45 национальностей), не призывавшихся в армию в царской России…» (Т. А. Дмитриев).

Отсюда значительно более низкие боевые потери этих народов. Так, «потери осетин… в 1,7 раза ниже их удельного веса среди населения Советского Союза; кабардинцев и балкарцев – в 3,3 раза; дагестанцев – в 3,9 раза; чеченцев и ингушей – более чем в 11 раз. Напротив, это соотношение у русских составило 1,13:1. Существенно ниже относительные потери среднеазиатских и закавказских народов…» (А. Ю. Безугольный).

Победа в войне возбудила надежды, что за ней последует либерализация режима. «Мне думается, что народ, способный на такой внемасштабный подъем, одерживающий такие победы, сумевший за два года так научиться воевать, должен исторически получить вознаграждение, должен сам выбирать формы своей жизни; он завоевал себе право на полную свободу, на уничтожение крепостного права, колхозов и пр.», – записала в дневнике в январе 1944 г. Л. В. Шапорина. Генерал-полковник В. Н. Гордов говорил жене, что когда он проехал по стране в качестве депутата Верховного Совета, то увидел, в какой нищете и лишениях там живут люди, понял, что Сталин «разорил Россию, ведь России больше нет», и «совершенно переродился»: «Я убежден, что если сегодня распустить колхозы, завтра будет порядок, будет рынок, будет все. Дайте людям жить, они имеют право на жизнь, они завоевали себе жизнь, отстаивали ее!»

Но после войны русские получили в красочной упаковке велеречивого сталинского тоста, где они были названы «наиболее выдающейся нацией из всех наций, входящих в состав Советского Союза», только новый страшный голод, усиление колхозного рабства, репрессии против военной и партийной элиты. В 1946–1952 гг. были арестованы и привлечены к суду несколько маршалов, адмиралов, десятки генералов и офицеров, троих из них – маршала Г. И. Кулика, упомянутого выше В. Н. Гордова и генерал-майора Ф. Т. Рыбальченко, который тоже вел крамольные разговоры, – расстреляли. В опале оказался даже символ Победы – Г. К. Жуков.

30 сентября 1950 г. в Ленинграде были приговорены к расстрелу: член политбюро ЦК ВКП(б), заместитель председателя Совета министров СССР, председатель Госплана СССР Н. А. Вознесенский; секретарь ЦК ВКП(б), член оргбюро ЦК, начальник Управления кадров ЦК партии А. А. Кузнецов; председатель Совета министров РСФСР, кандидат в члены ЦК ВКП(б), член оргбюро ЦК ВКП(б) М. И. Родионов; первый секретарь Ленинградского обкома и горкома ВКП(б), кандидат в члены ЦК ВКП(б) П. С. Попков; второй секретарь Ленинградского горкома ВКП(б) Я. Ф. Капустин; председатель исполкома Ленинградского городского Совета депутатов трудящихся П. Г. Лазутин. С 1946 г. смертная казнь в СССР была отменена, но ради столь высокопоставленных подсудимых 12 января 1950 г. специальным указом президиума Верховного Совета СССР ее разрешили применять «к изменникам родины, шпионам, подрывникам-диверсантам». Затем по тому же Ленинградскому делу в Москве расстреляли еще двадцать человек (среди них – зампред Совмина РСФСР, председатель Госплана РСФСР М. В. Басов, замминистра морского флота СССР А. Д. Вербицкий, министр просвещения РСФСР А. А. Вознесенский, первый секретарь Крымского обкома партии Н. В. Соловьев). Несколько человек скончались во время допросов.

«Судебные процессы и моральные и политические расправы над… русскими руководителями по „Ленинградскому делу“ продолжались по всей стране вплоть до смерти Сталина. В Ленинграде на длительные сроки тюремного заключения были осуждены больше 50 человек, работавших секретарями райкомов партии и председателями райисполкомов. Свыше 2 тысяч человек были исключены из ВКП(б) и освобождены от работы. Тысячи руководящих работников были репрессированы в Новгородской, Ярославской, Мурманской, Саратовской, Рязанской, Калужской, Горьковской, Псковской, Владимирской, Тульской и Калининской областях, в Крыму и на Украине, в среднеазиатских республиках. Отстранены от должностей и понижены в должностях более двух тысяч военных командиров по всей стране. Всего (по позднейшим оценкам) по всему СССР, но в основном по РСФСР, репрессиям по этому „делу“ были подвергнуты более 32 тысяч этнически русских руководителей партийного, государственного, хозяйственного звена» (В. Д. Кузнечевский).

Одним из главных обвинений против «ленинградцев» было следующее: «Во вражеской группе Кузнецова неоднократно обсуждался и подготовлялся вопрос о необходимости создания РКП(б) и ЦК РКП(б), о переносе столицы РСФСР из Москвы в Ленинград. Эти мероприятия Кузнецов и др. мотивировали в своей среде клеветническими доводами, будто бы ЦК ВКП(б) и союзное правительство проводят антирусскую политику и осуществляют протекционизм в отношении других национальных республик за счет русского народа». И обвинение это имело под собой определенную почву. М. И. Родионов, например, будучи главой правительства РСФСР, ставил перед Сталиным вопрос о создании компартии, флага и гимна России, а ее столицей предлагал сделать Ленинград. Он даже заказал музыку гимна России Д. Д. Шостаковичу, а слова – С. П. Щипачеву, гимн заканчивался куплетом:

Так был в зародыше уничтожен потенциальный политический субъект не декоративной только, а реальной, структурной «русификации» режима, которая высшим руководством компартии вовсе не планировалось, ибо, как и Российская империя, империя Советов стояла на фундаменте русского неравноправия. И любое поощрение русского чувства, мысли или дела «сверху» всегда преследовало исключительно прагматические, инструментальные цели. Было понятно, что с помощью только одного кнута все время держать русских в положении главной рабочей лошадки СССР не получится, нужны и пряники, но не слишком много, а то как бы лошадка не захотела ездить сама, «по своей глупой воле». Поэтому русский фактор «использовался в той мере и в тех пределах, в которых это укрепляло базовые принципы режима (монопольная власть партии, коммунистическая идеология) и способствовало осуществлению главных государственных приоритетов…» (Т. Д. Соловей, В. Д. Соловей). И вовсе не случайно, а совершенно логично коммунисты, одной рукой создавая очень важные предпосылки русской нации, другой – под корень ее подрывали. Коммунистическая политика самым радикальным образом лишила русских собственности и политической субъектности, без чего полноценной нации не может быть по определению.