Султанат Оман. Легенды, сказания и факты истории - Игорь Сенченко

По поручению имама Ахмада ибн Са’ида, правителя Омана, его сын Хилал пытался путем переписки с д’Эстеном освободить судно «Махмуди» (перевозимый на нем груз фиников принадлежал семейству Аль Бу Са’ид). В письме на имя д’Эстена он просил его отпустить судно или, по крайней мере, освободить экипаж.

Из хроник Маската известно, что д’Эстен и имам Ахмад встречались в Сухаре. Однако, не успев начаться, свидание их прервалось – из-за драки, учиненной французами, сошедшими на берег, с торговавшими там арабами. Груз фиников с судна «Махмуди» д’Эстен передал одному из противников имама Ахмада, мулле ‘Али, в обмен на продукты питания, а оба захваченных им судна («Махмуди» и «Мери»), покидая Сухар, увел с собой.

Оманские историки рассказывают, что через несколько лет после этого инцидента судно, похожее на «Махмуди», французы все же прислали в Маскат в качестве «жеста доброй воли». А вот судно «Мери» вернули только в 1769 г., и тогда же оно возвратилось в Сурат.

В 1769 г. французы еще раз не на шутку встревожили англичан – стали «активно осваивать», как доносили агенты Британской империи в том крае, остров Харк (после изгнания с него, в 1766 г., пирата Мира Муханны). Заложили на нем торговую факторию и установили дозорно-сторожевой пост. Разместили в нем небольшой военный гарнизон, имея в виду поставить под свой контроль морской трафик в Персидском заливе. Иными словами, как сообщали российские дипломаты, Париж ясно давал понять Лондону, что на шкале внешнеполитических интересов Франции значился и данный район мира, и что препятствовать превращению Персидского залива в «британское озеро» Франция намеревалась непременно и жестко.

В 1781 г. имели место еще одни контакты французов с оманцами, и опять-таки по вопросу, связанному с захватом оманских судов в водах Индийского океана французскими корсарами.

В 1783 г. барон Валднер (Waldner), полковник швейцарского пехотного полка во французской армии, представил на рассмотрение французского правительства проект, суть которого состояла в том, чтобы «забрать в руки Франции» торговлю Европы с Азией. Барон предлагал превратить остров Маврикий в базу для французского военного флота, и использовать ее в целях установления контроля над морскими путями в Красное море и Персидский залив, которые и должны были стать двумя главными морскими артериями европейской торговли с Азией.

По мнению барона, младшими партнерами Франции в этом проекте могли бы выступить Венеция и Дания. Первая из них, отмечал он, обладала опытом прокладки каналов, что весьма пригодилось бы для того, чтобы связать Средиземное море, где в то время доминировала Франция, с Красным морем. Вторая располагала крупным судостроительным потенциалом, и его можно было бы использовать для строительства 15 мощных боевых кораблей для патрулирования вод Красного моря.

План предусматривал также проведение двух наземных операций силами двух французских армий. Одной – в Египте, в целях создания непреступного ни для кого бастиона между Газой и Суэцем; и другой – в Прибрежной Аравии, в Йемене и Омане, для овладения участками земли, с которых можно было бы контролировать входы в Красное море и в Персидский залив.

В 1786 г. французское судно «Калипсо» обошло Оманское побережье. Будучи в Маскате, капитан этого судна договорился с сеййидом Са’идом насчет присутствия в Маскате, на постоянной основе, французского консульского агента-резидента. Cогласие на прием его у себя сеййид Са’ид подтвердил потом и письменно – в послании на имя месье Жана Франсуа Руссо, французского консула в Басре.

В соответствии с этой договоренностью первым дипломатическим представителем в Маскате стал драгоман французского консульства в Басре месье Мутье (Moustier). Его прибытие к месту службы планировалось сопроводить передачей правителю Омана нового судна – в качестве компенсации за корабль «Салихи», захваченный в Индийском океане французскими пиратами. Хотя распоряжение Парижа на этот счет губернатор французских владений в Восточной Африке так тогда и не выполнил, правитель Омана, извещенный о данном решении, полагал, что судно французы отправили, но оно не дошло до Маската, попало в шторм и затонуло. В 1787 г. новый губернатор острова де Франс (Маврикий), месье де Кэнвей (de Convey), все же исполнил поручение Парижа и выслал правителю Омана обещанное ему судно – «Ле Сале» («Le Sale»). До Маската его сопровождал фрегат «Тетис» во главе с капитаном де Мак-Немара (Le comte de Mac-Nemara). Оба судна вошли в Маскат-скую бухту 10 марта 1790 года. Принимал французского капитана сеййид Хальфан, так как сеййид Хамад ибн Са’ид (правил 1786– 1792 гг.) в то время в Маскате отсутствовал. Во время встречи произошел небольшой казус. Когда сеййид Хальфан вручил капитану подарок, то у француза такового не оказалось, и он, пожурив своего помощника, заверил, что непременно пришлет забытый, якобы, на судне подарок, когда вернется на него. На самом деле никакого подарка у него не имелось. Но капитан все же сдержал слово, и в качестве подарка отправил сеййиду Хальфану набор оружия, драгоценных камней и ювелирных изделий, собранных вскладчину офицерами его фрегата, а также некоторую сумму денег – для раздачи гвардейцам, сопровождавшим его во дворце правителя Омана, и обслуживавшим слугам.

В одном из писем на имя месье Жана Франсуа Руссо, французского консула в Басре, владыка Омана поблагодарил его за судно, переданное ему французскими властями. Вместе с тем, не преминул заметить, что оно не стоило и четверти стоимости захваченного пиратами оманского океанского парусника «Салихи», и что компенсация за утеренный груз и погубленные жизни моряков вообще так и не была получена.

Начавшаяся великая французская революция (1789–1799) сорвала планы Парижа по направлению в Маскат политического агента-резидента, и месье Мутье так там и не появился.

По прошествии какого-то времени Париж принял решение направить консулом в Маскат Пьера Жозефа де Бошама. Он свободно говорил по-арабски и по-турецки, слыл человеком в делах этого края компетентным, коммуникабельным и умевшим находить общий язык с арабами. Не забыли приготовить на сей раз и подарки для правителя Омана, на сумму в 16 200 ливров. Данное решение, о котором стало известно англичанам, вызвало у них живой интерес. Британский резидент в Басре, Сэмюэль Монести, отдал распоряжение капитанам судов Английской Ост-Индской компании, выполнявшим рейсы Бомбей-Басра и заходившим по торговым делам в Маскат, находясь там, интересоваться всем тем, что связано с деятельностью в Омане французов. Когда в 1793 г. у господина Монести возникли острые разногласия с мутасаллимом Басры, то он предлагал перенести факторию Английской Ост-Индской компании не в Кувейт, где она находилась в период 1793–1795 гг., а в Маскат.

Эхом политико-дипломатических, торговых и военных акций Франции в зоне Персидского залива отозвалась англо-французская война 1793–1802 гг. Она заметно активизировала действия Франции на «восточном направлении». Ближний и Средний Восток посетили несколько специальных миссий, имевших целью прозондировать возможность расширения на Востоке торговых и политических позиций Франции. Большое значение для Парижа, с точки зрения определения на долгосрочную перспективу ключивых направлений французской политики конкретно в зоне Персидского залива, имела «восточная миссия» политических агентов Оливье и Брюгьера (1793–1796). Решая поставленную перед ними задачу по выявлению безопасных для Франции каналов и путей торговли с Востоком, агенты внимательно ознакомились с положением дел в зоне Персидского залива. Соображения и рекомендации, представленные ими по окончании миссии в докладной записке правительству Франции, сводились к необходимости внесения Парижем, и как можно скоро, корректив в «рисунок деятельности» Франции в данном районе мира. Для должного обеспечения торгово-коммерческих и политических интересов Франции в зоне Персидского залива в целом агенты находили обоснованным и своевременным открытие консульского поста в Маскате и укрупнение штата французского консульства в Басре. В целях экономии финансовых средств предлагали сделать это путем направления в Басру и Маскат сотрудников из штата французской дипломатической миссии в Багдаде. Агенты полагали, что конкретно в Басре, в одном из ключевых центров деловой активности края, французская дипломатическая миссия, «должным образом укомплектованная», могла бы «взять под плотное наблюдение» все, без исключения, вопросы, связанные с деятельностью иностранных держав в зоне Персидского залива. Анализируя полученные ею сведения, в том числе из Маската, дипломатическая миссия в Басре, по мнению агентов, смогла бы оперативно и полно информировать официальный Париж и деловое сообщество Франции о военно-политической обстановке в зоне Персидского залива и о торговой ситуации на рынках Месопотамии, Персии и Аравии. Более того, своевременно корректировать номенклатуру поставок на эти рынки французских товаров, график захода в Персидский залив французских торгово-пассажирских судов, равно как и рисунок политико-дипломатических ходов Франции, в том числе акций военной дипломатии. Удержание за собой острова Харк – на условиях прежней, дорогостоящей, на их взгляд, аренды – Оливье и Брюгьер находили делом нерациональным и для казны государства обременительным, и предлагали от такой формы владения Харком отказаться[379].