Хаски и его учитель белый кот. Том 1 - Жоубао Бучи Жоу

к Персиковому Источнику. Пока Мо Жань практикует магию под руководством юйминь, неподъемная ноша ответственности за восстановление барьера не падет на Ши Мэя.

Может быть, он и был неотесанным грубияном, прожившим две жизни, может, не мог понять, почему все живые существа имеют первостепенное значение, а все остальное вторично. Ши Минцзин относился к нему лучше всех на свете, поэтому кроме него и его жизни для Мо Жаня ничего не имело значения. Даже этот кожаный мешок, к которому красной нитью была пришита часть его души. Пока Ши Мэй жив, у него нет других желаний.

Когда все собрались в Зале Даньсинь, Мо Жань обнаружил, что на этот раз состав Избранных полностью отличается от того, каким он был в его предыдущей жизни.

Ши Мэй все еще был среди кандидатов. Так как Чу Ваньнин совершенствовался за закрытыми дверями, его не оказалось среди избранных. Вместо него был выбран самый юный ученик старейшины Сюаньцзи — Ся Сыни.

Что по-настоящему удивило Мо Жаня, так это то, что Сюэ Мэн также был приглашен в Райскую обитель. Бессмертный Посол буквально сказала Сюэ следующее:

— Кажется, ваше тело заключает в себе отголосок Души Небесного Меча, что, без сомнения, вызывает интерес.

Слабый звон донесся с колокольни. Глубокий и звучный, он был слышен в каждом уголке Пика Сышэн. Небесный Посланник, после общения с Сюэ Чжэнъюном, огласила решение:

— На Пике Сышэн для высокой миссии были избраны четверо бессмертных: Сюэ Цзымин, Мо Вэйюй, Ши Минцзин и Ся Сыни.

Женщина-юйминь подняла руку, позволив птице с яркими перьями сесть на кончик ее пальца, и продолжила ясным голосом:

— Были одобрены четыре человека. Их духовный потенциал высок, их природа истинна, они добродетельны и чисты сердцем. Посланник закончила доклад, — договорив, она выпустила птицу, которая, запомнив ее слова, взмахнула сильными крыльями и вскоре исчезла в бескрайнем небе.

Изучение бессмертных техник птичьего народа на территории Персикового Источника считалось даже более редкой удачей, чем получение божественного оружия. К тому же, поскольку данное обучение было направлено на то, чтобы в будущем противостоять масштабному разрушению барьера на границе с призрачным миром, это было священным долгом любого совершенствующегося, поэтому никто не посмел бы отказаться от этой чести.

Время совершенствования было разным: обучение могло продлиться несколько месяцев или пять лет, заранее сказать было нельзя.

Юйминь были достаточно лояльны. Зная, что приближается конец года, они согласились остаться в человеческом мире вплоть до Новогодней ночи и забрать людей к цветущему Персиковому Источнику уже после празднования.

Когда Мо Жань представил, что совсем скоро он будет практиковаться в Райской Обители вместе с Ши Мэем, его сердце запело от счастья. Но эта радость длилась недолго и вскоре медленно угасла. Сначала Мо Жань не понимал причины, но однажды он проходил мимо южного подножия Пика Сышэн, и его взгляд упал на Павильон Алого Лотоса, который все еще был закрыт.

Мо Жань пошел медленнее, а потом и совсем остановился. Его взгляд устремился в направлении бескрайних гор.

Чу Ваньнин ушел в глубокую медитацию несколько месяцев назад.

В этой жизни ненависть, которую он испытывал к этому человеку, казалось, исчезла... Хотя Мо Жань раз за разом воскрешал в памяти выражение лица Учителя, когда тот бросил его и умирающего Ши Мэя, но иногда было так трудно не испытывать сочувствие и вину.

Ся Сыни шел вместе с ним. Он заметил, что выражение лица Мо Жаня, когда тот посмотрел в сторону Южного Пика, почти неуловимо изменилось. Сердце Чу Ваньнина дрогнуло, и он спросил:

— Что-то случилось?

— Маленький Учитель, как ты думаешь, он выйдет до нашего отъезда?

— Он?

— Ох! — Мо Жань опешил. Оглянувшись, юноша слабо улыбнулся Чу Ваньнину. За те счастливые дни, что они провели вместе, эти двое стали очень близки. Мо Жань искренне считал, что Маленький Учитель весьма сообразителен, и успел полюбить этого ребенка.

— Я говорю о моем учителе, старейшине Юйхэне.

— А, вот оно что… — отозвался Чу Ваньнин.

Мо Жань вздохнул и пробормотал:

— Учитель никогда не был в закрытой медитации так долго. Может быть, он слишком сильно пострадал на озере Цзиньчэн?

Первый раз за долгое время Мо Жань заговорил об Учителе по собственной инициативе.

Чу Ваньнин знал, что это невозможно, но все же он не мог не спросить:

— Ты... немного… скучаешь по нему?

Глава 56. Этот достопочтенный лепит пельмени

Этот вопрос застал Мо Жаня врасплох.

Скучаю ли я по нему?

Несмотря на глубокую обиду, нанесенную ему в прошлой жизни, в этой ему, по факту, нечего было предъявить Чу Ваньнину. Наоборот, учитель неоднократно защищал его в опасных ситуациях и страдал от множества ран, полученных по его вине.

Мо Жаню потребовалось некоторое время, чтобы медленно произнести:

— Хм… Он был ранен несколько раз и всегда из-за меня… — Чу Ваньнин внешне спокойно выслушал его слова, но внутри чувствовал как по сердцу растекается тепло. Он хотел сказать что-то хорошее Мо Жаню, но в этот момент тот произнес вторую часть предложения. — Эта его забота — слишком тяжелая ноша для меня. Я только надеюсь, что могу помочь ему быстрее поправиться. Не хочу быть слишком обязанным.

Теплое чувство в сердце Чу мгновенно умерло, застыло и превратилось в лед.

Чу Ваньнин на мгновение одеревенел, а потом его накрыло осознанием, насколько же он невыносимо смешон.

Мо Жань уже давно дал понять, что они не более чем учитель и ученик. Кто виноват, если хватило капли надежды, чтобы он потерял голову, кого теперь винить, что, вновь столкнувшись с правдой, он упал на дно огненной пропасти и сгорел дотла?

Чу Ваньнин натянуто улыбнулся. Должно быть, это была очень уродливая улыбка, от которой у любого человека мороз пошел бы по коже.

— Не думай слишком много об этом. Поскольку ты его ученик, то точно ничего не должен ему. Если он делал что-то, это было его собственное желание.

Мо Жань удивленно посмотрел на него:

— В таком юном возрасте ты разговариваешь как взрослый, да еще с таким каменным лицом, — сказав это, он с улыбкой потрепал Чу Ваньнина по голове.

Чу Ваньнин пассивно позволял ему гладить свои волосы. Сначала ему даже удалось выдавить улыбку, но затем его глаза медленно, но верно стали наполняться слезами. Он посмотрел на сияющее молодое лицо перед собой и тихо сказал:

— Мо Жань, я больше не хочу играть с тобой. Отпусти.

Мо Вэйюй всегда был слишком толстокожим. Он даже не заметил странное