Непокорная - Ини Лоренц

Турчанка сказала об этом Карлу, когда далеко за полночь застолье наконец-то закончилось и Гретель повела их в спальню хозяина замка, которая теперь принадлежала Карлу.

– Откуда им знать правду? – спросил Карл. – Вряд ли кто-нибудь из них бывал дальше Бамберга или Байрейта, и уж точно никто из наших соседей не видел ни одного турка.

– Они ничего не знают, но смеются над моими соотечественниками и смотрят на них свысока.

– Разве люди у тебя на родине ведут себя иначе? – Карл улыбнулся и притянул Мунджу к себе. – Важно лишь одно: мы оба знаем, что обычаи в разных странах неодинаковы, но любовь устраняет все различия.

– Ты красиво сказал, – ответила Мунджа и поцеловала его.

Она чувствовала себя неуверенно. По дороге сюда Мунджа ночевала вместе с Йоханной и Бильге, а теперь осталась наедине с Карлом. «Он мой муж и поэтому имеет на меня право», – сказала себе девушка, надеясь, что не разочарует его.

Карл был на взводе из-за недавних событий и успокаивался очень медленно. Но он был рад снова оказаться дома. Затем Карл вспомнил, как сказал Мундже в Вене, что хочет подождать с выполнением супружеского долга до тех пор, пока они не окажутся в Аллерсхайме. Была уже глубокая ночь, но желание наконец-то соединиться с Мунджей, как и подобает супругам, оказалось сильнее усталости. Карл притянул жену к себе и стал гладить ее по спине.

– Думаешь, время уже пришло? – спросила Мунджа немного испуганно.

– Я не хочу тебя торопить, но…

– Ты мой муж, и дарить тебе радость – моя обязанность.

– Это не должно быть для тебя обязанностью, – сказал Карл.

Мунджа прислушалась к себе и поняла, что ее тело тоже жаждет близости.

– Нет, – ответила она с улыбкой, – это не обязанность, а подарок, который мы сделаем друг другу.

Еще не договорив до конца, она начала раздеваться.

Карл смотрел на Мунджу. Она предстала перед ним обнаженной. Он восхищенно любовался изгибом ее бедер и не слишком большой, но упругой грудью.

– Ты сама – подарок! – прошептал он и тоже поспешил избавиться от одежды.

Однако Карл не набросился на Мунджу как дикарь, а обнял ее, наслаждаясь теплом ее тела. Лишь через некоторое время он отпустил ее и подождал, пока она уляжется в кровать.

– Ты прекрасна! – прошептал Карл хриплым от возбуждения голосом и осторожно опустился на нее.

Через несколько комнат от них находилась спальня Йоханны и Адама. Поскольку Адам приехал в замок в полном вооружении, он вздохнул с облегчением, когда жена сняла с него оплечье, нагрудник и наспинник и отложила их в сторону.

– Твой брат унаследовал красивый замок, – сказал Османьский, когда она закончила. – К сожалению, я могу предложить тебе только деревянный дом. Я захватил не много добычи и сомневаюсь, что когда-нибудь получу десять тысяч гульденов, которые Кульчицкий пообещал мне за освобождение старухи и ее внука.

– Это все, что тебя беспокоит? – спросила Йоханна.

– Мне хотелось бы быть вместе с армией короля Яна, – признался Адам.

– Сейчас зима и его величество вряд ли станет участвовать в сражениях. Кроме того, ты ранен.

– Эта царапина уже давно зажила, – отмахнулся Адам.

Тем не менее Йоханна велела ему сесть, чтобы она могла осмотреть шрам.

– Все в порядке. Тем не менее тебе следует быть осторожным. Кожа над рубцом все еще очень тонкая и чувствительная, – сказала Йоханна и провела по нему кончиками пальцев.

Это место действительно было чувствительным. Адам учащенно задышал и схватил жену за руки.

– Я причинила тебе боль? – обеспокоенно спросила она.

– Нет! Просто я вспомнил о том, что у нас еще не было первой брачной ночи…

– У нас есть широкая кровать и много времени. Или ты слишком устал? – съязвила Йоханна.

– Я докажу тебе, что полон сил! – ответил Адам и хотел притянуть ее к себе.

Однако Йоханна выскользнула из хватки супруга и радостно посмотрела на него:

– Прежде чем мы по-настоящему станем мужем и женой, я хочу показать тебе нечто, что порадует твое сердце.

Сделав это заявление, она достала мешочек с драгоценностями и высыпала его содержимое на кровать.

– Этого достаточно, для того чтобы построить такой же замок, как Аллерсхайм? – спросила она с улыбкой.

Адам уставился на драгоценные камни, не понимая, видит он их во сне или наяву:

– Пресвятая Богородица, какое сокровище!

– Дома можешь сказать, что это мое приданое, – предложила Йоханна и снова собрала драгоценности. – Не думаю, что мне было бы удобно на них лежать, – многозначительно добавила она.

Адам помог жене собрать оставшиеся камни, а затем обнял ее:

– Ты нахальная бестия, но именно поэтому я так сильно тебя люблю!

Йоханна решила, что это был прекрасный комплимент, и наградила мужа поцелуем.

Он многозначительно посмотрел на кровать:

– Ты тоже считаешь, что сегодня нам следует наверстать упущенное?

– Я была бы этому рада, – ответила Йоханна и попросила Адама расстегнуть пуговицы у нее на платье.

Она предстала перед ним обнаженной. У нее была такая женственная фигура, что Адам невольно рассмеялся.

– Что с тобой? – удивленно спросила Йоханна.

– Я подумал об Игнации Мышковском, Фадее и остальных, кто в течение многих месяцев полагал, будто ты юноша. А ведь у тебя есть все, что должно быть у женщины, – ответил Адам и игриво потрогал ее соски.

От его прикосновения она глубоко вздохнула, но тут же рассмеялась:

– Никто из них не видел меня без одежды. Но будь осторожен! Хоть я и прожила так долго среди мужчин, я все еще девственница. Говорят, что в первый раз бывает больно…

– Только если мужчина ведет себя слишком грубо. Но я, конечно же, не стану этого делать, – сказал Адам и игриво шлепнул ее по ягодицам.

Йоханна откинулась на подушки и посмотрела на него:

– Ты знаешь, что я люблю своего брата больше всех на свете?

Адам кивнул:

– Да, знаю.

– Но тебя я люблю еще больше, – продолжила Йоханна, и Адам поклялся себе сделать все, чтобы ее любовь к нему никогда не угасла.

Карл остановил коня и посмотрел на замок своего зятя.

– Похоже, его достроили, – сказал он Мундже, которая ехала в карете с открытым верхом.

Рядом с ней сидела их старшая дочь Элизабет. Ей было двенадцать, и она уже считала себя юной дамой. Четырнадцатилетний Йоханнес, как и его отец, восседал на великолепном жеребце – одном из потомков турецких лошадей.