Тренировочный полет - Гарри Гаррисон

– Нет. Я не хочу связываться с твоими каторжниками-алкоголиками. Я сюда по ошибке попал. Не то что вы.

Старик Рури улыбнулся и с быстротой, не вязавшейся с его годами, выхватил блестящее лезвие и приставил его к горлу Джомфри.

– Быстро выучи правило, сынок. Никогда не спрашивай у человека, почему он здесь, и сам ему об этом не напоминай. Это скверный вид самоубийства. Я-то тебе расскажу, потому что сам этого не стыжусь. Я был химиком и знал все формулы. Я сделал яд, не имеющий вкуса, и отравил свою жену и восемьдесят три ее родственника. Итого восемьдесят четыре. Не многие здесь могут похвастаться таким числом.

Он спрятал нож в рукав, и Джомфри отпрянул, потирая красную полосу на шее.

– Вы вооружены! – поразился Джомфри.

– Это не тюрьма, это мир. Мы делаем все, что можем. Частицы металла собирают годами, и из них куется оружие. Этот нож пережил уже много поколений. Говорят, что он был сделан из железного метеорита. Все возможно. Его прежнего владельца я убил, загнав ему в мозг через ухо кусок заостренной проволоки.

– Я бы сейчас выпил. Благодарю за ваше предложение. Вы очень любезны. – Джомфри тщательно подбирал слова, боясь сказать что-нибудь обидное.

Старик двинулся вниз по склону, и Джомфри потащился за ним. Они пришли в дом, похожий на все остальные…

– Хороший напиток, – сказал Джомфри, давясь над стаканом едкой кислятины.

– Свиное пойло, – ответил Старик Рури. – Я мог бы его улучшить. Добавить натуральный вкус. Но другие мне не дают. Они меня знают.

Джомфри сделал глоток побольше. Он тоже знал старика. Когда он допил, в голове у него загудело, а из желудка поднялась тошнота. Лучше ему не стало. Он понимал, что, приведись ему остаться на Геенне, он окажется в числе тех, которые погибают быстро. Такая жизнь была хуже смерти.

– Больной! Вы сказали, что они осмотрели бы меня, если бы я был больной! – воскликнул Джомфри, вскакивая.

Старик Рури не обратил на него внимания, но в голову Джомфри уже ударил хмель, и он, осмелев, схватил старика за одежду. Собутыльники не обращали на них внимания до тех пор, пока вновь не сверкнуло длинное зловещее лезвие. Джомфри отпустил старика и отшатнулся. Взгляд его был прикован к стальной полосе в полруки длиной.

– Я хочу, чтобы вы порезали меня этим ножом.

Старик Рури остановился, озадаченный: раньше ему не приходилось получать такие просьбы от будущих жертв.

– Где тебя порезать?

Он окинул собеседника взглядом, выбирая подходящее место.

– Где?

«И в самом деле – где? В какое место ты хотел бы получить нож? Какую часть своего собственного тела тебе не жалко?»

– Палец… – неуверенно предложил он.

– Два пальца – или ничего.

Старик Рури торговался, как настоящий лавочник.

– Тогда – вот. – Джомфри упал на стул и протянул руки. – Два мизинца. – Он сжал кулаки и положил на край деревянного стола два мизинца. – Оба сразу. Сможете?

– Конечно. Точно на втором суставе.

Заметив, что вся комната смотрит на него, Старик Рури радостно ухмыльнулся и стал демонстративно разглядывать лезвие ножа; новичок наблюдал за ним влажными кроличьими глазами. Неожиданно нож взлетел и вонзился глубоко в дерево. Пальцы отскочили, брызнула кровь. Тонко взвизгнув, новичок бросился к двери. Вслед за ним в распахнутую дверь понеслись громовые раскаты всеобщего хохота.

– Ура Старику Рури! – крикнул кто-то.

Подобрав с пола один из пальцев, старик скромно улыбнулся…

– Я ранен – теперь вы обязаны мне помочь! – кричал Джомфри, карабкаясь вверх по холму в бесконечный полдень. – Я не знал, что это так больно. Я кровью изойду! Мне нужна ваша помощь. Мне очень больно.

Когда он потянул за металлическую крышку, боль усилилась. Бункер разверзнулся, и Джомфри свалился в него.

– Я ранен, – скулил он, глядя, как исчезает полоска света. В темноте на нем сомкнулись рычаги, и он почувствовал, как кровь течет по запястьям. – Это кровь! Остановите ее, или я умру.

Механизм поверил. Джомфри почувствовал укол в шею, и сразу наступило онемение. Боль оставила его, но и все другие ощущения тоже. Он мог говорить, слышать и двигать головой, но все тело ниже шеи оказалось парализовано. Бежать из Геенны было невозможно.

Что-то загрохотало, и он затылком ощутил, что его несет куда-то в сторону. В темноте ничего не было видно – если он вообще еще мог видеть, – но по движению воздуха и по звукам он догадывался, что перед ним одна за другой распахиваются двери, как в многокамерном воздушном шлюзе. Уж наверняка двери толстые и металлические. Последняя из них скользнула в сторону, и он оказался в ярко освещенной комнате.

– Опять членовредительство, – сказал человек в белом, склонившись над ним. – Старая история.

За доктором стояли трое охранников с массивными дубинками.

– Может быть, это инициация, доктор. Он наверняка новичок. Я его раньше не видел.

– И одежда у него новая, – добавил доктор, роясь среди бинтов и инструментов.

– Я здесь по ошибке. Я не заключенный!

– Лиха беда начало, доктор. Теперь ампутации пойдут одна за другой. У них всегда все идет сериями.

– Ошибка передатчика материи…

– Вы правы. В моей книге будет несколько графиков, которые это доказывают.

– Выслушайте, вы должны меня выслушать. Я направлялся домой. Я набрал номер, вошел в ПМ – и оказался здесь. Это страшная ошибка. Я пальцами пожертвовал, чтобы с вами увидеться. Посмотрите по записям, вы увидите, что я прав.

– Записи у нас есть, – сказал доктор, впервые признавая в Джомфри человеческое существо. – Но ошибок никогда до сих пор не было, хотя в своей невиновности клялись многие.

– Доктор, будьте добры, посмотрите. Я умоляю вас. Хотя бы ради приличия просто посмотрите записи. Компьютер сразу вам ответит.

Доктор на минуту заколебался, потом пожал плечами:

– Ладно, для приличия. Посмотрим, пока накладывают повязки. Ваше имя и гражданский номер?

Он набрал данные Джомфри на клавиатуре и бесстрастно посмотрел на экран.

– Видите! – радостно закричал Джомфри. – Это была ошибка. Но я ни на что не жалуюсь. Я только прошу меня освободить.

– Вы виновны, – спокойно сказал доктор. – Вас сюда послали.

– Не может быть! – Джомфри испытывал вполне объяснимую злость. – Это недоразумение. Скажите мне тогда, за что я осужден!

Доктор посмотрел на приборы.

– Артериальное давление и энцефалограмма в норме. Эти приборы не хуже любого детектора лжи. Вы говорите искренне. Травматическая амнезия в такой ситуации вещь весьма вероятная. Неплохое примечание для моей книги.