Укрощение любовью, или Уитни - Джудит Макнот

Но тут же, словно спохватившись, подумала, что Клейтону,несомненно, куда больше известно об этой моде, и от этой мысли ей почему-тостало грустно.

Все знали, что у Клейтона всегда были любовницы, и казалосьестественным, что многие женатые мужчины часто имеют содержанок. Но неужели то,что произошло между ними, он может испытывать В объятиях другой? Уитнипочувствовала, что задыхается, однако, собравшись с духом, сделала то, что вобществе посчитали бы непростительным промахом.

— Клейтон… — нерешительно начала она, — мне будет оченьсложно притвориться… что ничего не замечаю… нет… покорно смиряюсь с…

— С чем смиряешься? — шепнул Клейтон, прикасаясь губами к еевиску.

— С любовницей! — выпалила Уитни. Клейтон резко вскинулголову, недоуменно уставился на жену, но тут же разразился смехом. Однако,понимая, что она искренне расстроена, постарался успокоиться и принятьторжественный вид, подобающий признанию, которое собирался сделать. Глядя в ееполные слез глаза, он тихо и серьезно поклялся:

— У меня не будет любовниц.

— Спасибо, — прошептала Уитни. — Боюсь, я этого не вынесу.

— Я тоже так думаю, — согласился он, пытаясь казатьсяневозмутимым.

Клейтон вдруг вспомнил о бархатном футляре, спрятанном вночном столике.

— У меня для тебя подарок, — неохотно выпуская Уитни изсвоих объятий, сказал он.

Уитни вспомнила, что тоже приготовила подарок для мужа, и,забыв о наготе, поспешно вскочила.

— Я попросила Клариссу положить его в мою спальню, —объяснила она и бросилась к смежной двери.

Клейтон не мог оторвать от нее глаз, наслаждаясь изяществомдвижений и совершенством линий. Но тут Уитни, спохватившись, что не одета,поспешно подобрала с пола кружевной пеньюар и накинула на себя.

Клейтон вынул из футляра ожерелье из квадратных изумрудов,обрамленных бриллиантами, и такие же браслет и серьги.

— Достойные герцогини, — прошептал он, целуя ее.

Уитни, смеясь, вручила мужу свой подарок.

— Достойный герцога, — прошептала она и села рядом с ним,подобрав ноги.

Клейтон открыл крышку шкатулки и, откинув голову, разразилсягромким смехом при виде лорнета в золотой оправе прекрасной работы.

— Непременная принадлежность членов королевской семьи, —напомнила Уитни тем же тоном, что на маскараде у Арманов, а потом досталамаленькую бархатную коробочку и, неожиданно став серьезной, смущенно протянулаее мужу.

Клейтон пристально посмотрел на Уитни, прежде чем открытькрышку, стараясь понять причину ее смущения. Но так и не поняв, нажал напружинку, вынул тяжелое золотое кольцо с великолепным рубином и поднес егопоближе к свету, чтобы хорошенько разглядеть. Кроваво-красный каменьтаинственно сверкал, отражая крошечные огоньки. Клейтон в порыве сентиментальностиуже готов был попросить жену, чтобы она сама надела кольцо ему на палец, но вэтот момент заметил на внутренней стороне какую-то надпись. Затейливыми буквамина гладком золоте было выведено всего два слова:

«Моему господину»

Слово «моему» было подчеркнуто, и Клейтон, глубоко вздохнув,не в силах выразить переполнявшие его чувства, привлек Уитни к себе.

— Боже, как я люблю тебя, — хрипло прошептал он, осыпая еепоцелуями.

Наконец Клейтон поднял голову, но Уитни не отстранилась,легкими прикосновениями пальцев лаская его висок. Он откинулся назад, и Уитниоказалась сверху. Розовые упругие холмики прижались к его груди, и Клейтон сособой остротой осознал, что его тело пробуждается с устрашающей силой. Онсгорал от желания вновь сделать ее своей, но при этом боялся испугатьнеукротимостью страсти. Наконец Клейтон шевельнулся, и Уитни чуть приподнялась,опершись на руки, искушая его видом прелестных грудок, напоминающих спелыеплоды.

— Я слишком тяжелая? — тихо спросила она.

— Нет, но, может, тебе следует немного поспать, любимая? — ссожалением предложил Клейтон.

— Мне не хочется, — запротестовала жена. Лежа на нем,обнаженная, с рассыпавшимися по его груди и плечам волосами, она напоминалабогиню.

— Ты уверена, что совсем не устала? — рассеянно переспросилон, проводя костяшками пальцев по гладкой щеке и в который раз поражаясьослепительной красоте жены. — Что же ты в таком случае хочешь?

Вместо ответа Уитни залилась краской и .поспешно уткнулась вего плечо.

— Думаю, ты совершенно права, и стоит этим заняться, —хрипловато рассмеялся он.

Неделю спустя новобрачные уехали в свадебное путешествие воФранцию, где провели месяц. Вернувшись в Лондон, супруги, однако, вопрекивсеобщим ожиданиям поселились не в городском доме на Аппер-Брук-стрит, апредпочли покой и уединение Клеймора. Однако они регулярно появлялись на балахи в опере, иногда возвращаясь в Клеймор уже на рассвете.

В высшем свете считалось немодным, почти неприличным, чтобымуж и жена большую часть времени проводили в обществе друг друга, герцог игерцогиня Клеймор стали законодателями собственной моды: они почти нерасставались, и все признавали, что они чудесная пара. Оба красивые,элегантные, они буквально светились от счастья.

Казалось, новобрачных связывает не только глубокое чувство,но что-то гораздо большее.

Недаром высший свет замечал с общим вздохом изумления изависти, что подобный брак крайне необычен по современным стандартам.Некоторые, наиболее откровенные, даже заходили настолько далеко, что забывали оправилах этикета и осмеливались высказывать вслух, что герцог и герцогиня, какэто ни странно, влюблены друг в друга.

Сам Клейтон не испытывал ни малейших сомнений относительносвоих чувств к жене. Он любил Уитни со всей страстью. Ему было недостаточновзглядов, прикосновений и ласк, чтобы утолить постоянный голод. По ночам онощущал, как жгучее желание лишь усиливается после того, как он забывался вбезумном наслаждении, а Уитни, в свою очередь, всякий раз прижималась к мужутак, словно хотела слиться с ним навсегда.

Наедине с ним она была страстной, неукротимой любовницей. Впервые же недели их брака Клейтон сумел внушить ей, что в постели нет местасмущению и скромности, и Уитни самозабвенно отдавалась его ласкам. Не скрываябурных порывов, она безоглядно бросалась в огромные штормовые волны, поднимаясьи опускаясь на гребне, пока с губ не срывался экстатический крик. А потом ондолго держал ее в объятиях, нежно, гладя, нашептывая милые глупости, пока обане засыпали, счастливые, удовлетворенные и усталые.