Солги обо мне. Том второй - Айя Субботина

отдала жизнь, чтобы родить его на свет, не должно быть сейчас спокойно там, на небе, что ее сына любят как своего?

Той женщине.

Я вспоминаю лицо Веры в нашу последнюю встречу, и как оно изменилось, когда я спросил про ребенка. Она очень хорошо замаскировала боль, но ее все равно было слишком много.

— Мы приехали отдыхать, - я трусливо (и ненавижу себя за это) спрыгиваю с темы. - Давай просто вместе проведем выходные, а то я чувствую себя так, будто где-то рядом сидит твоя мать и шепчет тебе в ухо неудобные вопросы.

Валерия кивает, поднимается и на этот раз вполне собранно и сдержанно сортирует вещи из сумки. Только когда я уже почти выхожу из комнаты, снова слышу ее тяжелый вздох.

Глава шестьдесят вторая: Юпитер

Глава шестьдесят вторая: Юпитер

Проходит уже несколько дней, но судя по наблюдениям за семьей Сабурова, его тупорылая женушка сглотнула все, что ей подсунули по моему приказу. Хотя обычно эта херня работала - и все бабы, стоило узнать о темном прошлом муженька, всегда устраивают превентивный скандал, что так или иначе видно. Но вместо того, чтобы посраться «сладкая парочка» отчаливает загород на все выходные и возвращаются только поздно вечером в воскресенье - довольные, счастливые и в охапку с мелким выблядком.

Я сижу в «Лаундже» уже битых полчаса и мысленно накручиваю себя на предстоящий разговор с Викторией. В последнее время она была слишком идеальной, я раздобрел, ослабил вожжи и, как итог, эта сука заставляет себя ждать уже почти восемнадцать минут. Хорошо, что все это время я потратил на довольно увлекательное чтиво описания скучных будней Сабурова: когда приезжает домой, когда уезжает из дома, сколько времени проводит на работе, сколько въебывает в зале, сколько - в тире. Нужно сказать, этот уебок не тратит времени зря и оттачивает навыки, судя по тому, что стрельбу он «качает» чуть ли не каждый день.

Неприятно, что даже спустя столько времени тот его тупой неживой взгляд над нацеленным в него дулом пистолета до сих пор заставляет холодеть затылок. С другой стороны - это же тряпка Субуров, у него яйца были только по факту, как ненужный аксессуар. Единственное, на что они сгодились - выработать порцию спермы, чтобы запихнуть ее в живот моей жены.

Я сплевываю в салфетку горькую слюну, подзываю официантку и отрываюсь хотя бы тем, что битых пять минут рассказываю ей, какую блевотину они тут продают под видом нормального кофе. Напоследок еще и отказываюсь от второй чашки. Ее счастье, что как раз в этот момент за окном появляется Виктория - и мне больше не нужна муха, которой хочется отрывать крылышки. Девчонка мгновенно испаряется, стоит мне отмахнуться от ее присутствия.

Виктория приехала не на такси. Ее привезла дешевенькая китайская тачка средне-позорного вида и какого-то непонятного говённого цвета. Я такие марки в последнее время привык видеть только иногда в пробках, что уж говорить об окружении Виктории, которое по большей части состоит из таких же, как и она приживалок, привыкших к красивой богатой жизни. Но дело даже не в тачке. Я сижу возле окна, но меня скрывает налепленная на стекло дурацкая осенняя аппликация, так что Виктория точно меня не видит, когда обходит машину и почти кокетливо стучит пальцем по стеклу рядом с водителем. Оно опускается, Виктория наклоняется и целует высунувшуюся оттуда слащавую мужицкую рожу с жиденькой порослью на подбородке. Я не особо хорошо могу разглядеть ее нового ёбаря, но точно вижу, что он как минимум лет на десять младше нее.

Заходить сука не спешит. Стоит и ждет, пока тачка скроется за поворотом. Только потом быстро достает из сумки помаду, красит губы и поправляет прическу. Видимо, чтобы я не начал задавать вопросы, зачем ей эти здоровенные губищи. И только потом заходит. Передо мной появляется уже без идиотской овечьей улыбки, а с видом только что снятой с креста мученицы.

— Прости, я опоздала, - говорит с печальным видом, очень неплохо корча Пьеро в юбке.

Я, откинувшись на стул, демонстративно откатываю манжет рубашки, бросаю взгляд на часы и пару раз лениво беззвучно хлопаю в ладоши. Виктория молча усаживается напротив, небрежно бросая сумку на соседний стул.

— Ужасные пробки, - откровенно ссыт мне в уши, - думала уже идти пешком. Никогда не слышала, чтобы таксист так матерился.

— Двадцать три минуты, - говорю точное время, на которое она «опоздала». - Уверен, если покопаться в Книге рекордов Гиннесса, тебе там найдется место. Не в списке опоздавших на неприличное время, а в перечне феерических пиздаболок.

Виктория застывает, как мышь, которая услышала над головой хищную птицу. Кажется, у нее даже ни один волос на голове не шевелится.

— Я правда торопилась, - «отмерев» через несколько секунд, наконец, говорит она.

— Ага, и поэтому поводу решила расцеловать таксиста. А что там еще у них по тарифу за двадцатиминутные опоздания? А за полчаса и выше - минет?

Она опускает взгляд в стол и выглядит при этом максимально жалко. В дорогих шмотках, надушенная чем-то тоже дорогим, с бриллиантом на пальце и маникюром из крутого салона, но все равно, блядь, максимально дешево, как шлюха с кольцевой. Вот поэтому все они отличаются от Ники - та тоже шлюха, но она будет выглядеть роскошно даже валяясь в дерьме.

— Это… просто знакомый, - невнятно оправдывается Виктория. - Мы случайно столкнулись, разговорились, он предложил подвезти и…

— Столкнулись в другом такси? - перебиваю ее никудышнее вранье. Хотя это тоже наталкивает на определенные выводы: когда Виктория «на работе», она мастерски прикидывается хоть кошечкой, хоть овцой, хоть тупорылым хомячком, а сейчас почему-то неспособна придумать ничего путного.

— Прости, - извиняется она. - Я не хотела, чтобы ты делал какие-то неправильные выводы.

— Неправильные? Типа, мне может быть не все равно, кто тебя дрючит в свободное от работы время? Дорогая, кажется, тебе закупорило гиаулуронкой единственный канал, по которому в мозг попадал кислород, и ты окончательно отупела.

— Типа того, - невпопад и еще более фальшиво улыбается она.

Ладно, развивать тему с ее ёбарем у меня сейчас нет ни времени, ни настроения. И даже отчитывать тварь не интересно, потому что в башке снова зудит мысль про Сабурова и почему, блядь, он живет нормальной сытой жизнью у меня под самым носом. Как я вообще это допустил?!

— Вот, - кладу