Дым осенних костров - Линда Летэр

class="p1">Вздохнув, Ингеральд взъерошил белоснежную шерсть на загривке тянущейся к нему мордой волчицы и встал. Волчица успела лизнуть его в щеку. По крайней мере, он немного побыл в тишине и собрался с мыслями перед предстоящим болезненным поворотом.

* * *

Оставшиеся дни в Фальрунне Амаранта словно нарочно пересекалась во дворе с Нальдероном, а когда тот вынужден был остановиться для поклона, требовала новостей о его работе, положении Исналора, дозорах… Казалось, эти двое затеяли между собой изощренную игру. Оружейник не желал ронять достоинства, прячась и скрываясь, ведь королевская кузница даже после изгнания из Лаэльнэторна оставалась в его полноправном владении. А принцесса, пользуясь своей властью, принуждала его отрываться от дел, держаться выспренной, отчужденно холодной, но учтивой беседы. Алуин видел это, цеплялся за обрывки доносящихся фраз, бессильно ловил взгляды, жесты, и ничего не мог поделать. Ведь он дал слово, что больше не упрекнет свою Амаранту.

Он более не принадлежал ей. Это было правильно и справедливо, но почему-то начало открываться во всей полноте своей только сейчас. Она могла удерживать его на месте силой приказа, но он не тянулся к ней, наоборот, внутренне стремился избавиться от ее общества, как от нежеланного груза, тяготился даже мимолетной встречей, и это задевало.

— Говорят, экипаж военного корабля Норег дошел до Хёйхагена?

Не лучшие ли источники новостей доступны принцессе, дочери верховного советника? Было особенно больно, так как с отлучением от Двора Наль потерял и почетное, ценное право участия в королевских советах. Но препираться не хотелось.

— Так, Ваше Высочество. Несколько человек от экипажа снарядили на разведку в поисках населения Скерсалора. Они не взяли след благодаря дождям и прогнанному через местность стаду оленей. Хёйхагенские байки о хульдрефолке лишь раздражили их; дальнейшие поиски они сочли тщетными.

— Стало быть, далее не двинутся?

— Что если муженек твой смотрит на нас из окна?

— Я не скрываюсь, — с достоинством ответила Амаранта. — Кроме того, принц занят. Лорд Гленор рассказывал нам про вечно жаркий континент Судра, и принц Алуин увлечен черниль…

— Вот и ехал бы жить туда с птицеежами, камелопардами, олифантами и кокодрилами.

Она сузила хрустально-голубые глаза, но не подала виду, что заметила укол.

— Правда ли чернильный напиток столь ужасен, как говорят иные?

— Я бы не отказался.

— Он бодрит?

— Разве что людей. — Наль рассеянно вертел в пальцах кузнечные щипцы. Кожа у него под ногтями явственно синела, а пролегшие под глазами темные круги не изгонял даже прозрачно-холодный солнечный день.

— Ты не выдал меня тогда… на поляне. Почему?

— Это не моя тайна.

— Из-за нее ты пострадал. Прости.

— Муженек твой тоже не слишком откровенен с тобой?

— Я вижу, у всех у нас свои тайны, — начала Амаранта осторожно, — но не думала, что они будут у вас… — она сделала паузу, приглашая его продолжить.

Тот дернул уголком губ.

— У нас двоих от тебя? Отчего же?

— Это так?

— Хорошо было в пятьдесят зим, да? Чистая, незапятнанная юность, безграничное доверие, все понятно, и кажется, так будет всегда. Просто не впутывайте больше меня в свои игры.

— Он не хотел, он просто слишком уязвлен, и не понимал, что делает!

— Принц исналорский недееспособен?

— Ты слишком жесток, — прошептала она. — Мне так плохо…

— Тебе — плохо? — уточнил он.

— Да! Каждый раз, когда вижу тебя таким, вижу, что с тобой сотворила болезнь, вспоминаю, что случилось на охоте…

— А ты думала разбить сердце, не поранив рук?

Амаранта потрясенно отступила.

— Однажды ты сделала свой выбор, — ужасающе спокойно и холодно проговорил он. — Живи теперь с ним всю жизнь.

Проводы были тяжелыми. После суда Алуин держался с Ингеральдом как чужой. Амаранта что-то решила для себя тогда. Возможно, признала другую вину, за которую так и не была призвана к ответу.

— Я понимаю вас, отец, — тихо сказала она, приседая, не подняв взгляда.

И вот, минуя Ингеральда, Алуин подошел к матери, чтобы та напутственно коснулась его лба и груди. Солайя растерянно взглянула на сына, но не стала возражать. Напряженная и особенно бледная Амаранта приблизилась к Ингеральду, теперь не отводя хрустально-голубых глаз.

— Да будет осиян ваш путь, дочь, — глухо проговорил король.

Алуин негромко, но отчетливо издевательски хмыкнул. Смазливое кукольное личико приобрело упрямое, капризное выражение. Руки у обоих родителей пришлось все же поцеловать, то была неотъемлемая часть прощания.

Уже во дворе Ингеральд шагнул к сыну и хотел обнять его, но тот сделал вид, что не замечает жеста в упор. Вся прислуга и многие придворные собрались здесь для проводов. Где-то в рядах должен быть и кузнец, но Алуин не желал даже случайно столкнуться с ним взглядами. Малая семья тайр-лорда Трессера выглядела подавленно, и он не знал, что еще сказать им. Младший принц обнял Солайю (та поцеловала его в волосы и порывисто прижала к себе прежде, чем отпустить), опечаленного Тироля, кого-то еще из родных и друзей, и оседлал Бархата. Красивый гордый конь тряхнул головой, начал перебирать ногами на месте, чувствуя настрой всадника.

Амаранта прощалась с Нернфрезами. Меж бровей Радбальда углубилась складка, и разгладить ее не смогла даже мужественная улыбка дочери. Губы Клодесинды подрагивали, когда она сжала ладони Амаранты в своих. Причина изгнания младшего принца осталась Нернфрезам до конца неизвестной, однако девушка была почти уверена, что мать жалеет о несостоявшемся низкородном зяте. Бейтирин со своими уже попрощалась. Хотя свите принцессы дозволялось изредка навещать Фальрунн в течение года, ведь они лишь сопровождали разделившую с мужем изгнание госпожу, на ресницах первой компаньонки дрожат слезы. Бусинка возмущенно возится в изящной утепленной клетке. За изгнанниками последует целый обоз с их вещами и питомцами. Тряхнув заплетенной в косички белоснежной гривой, Вьюга охотно последовала за Бархатом.

Сердце сжалось, как если бы расставание сулило вечность. Промелькнули на периферии зрения хозяйственные постройки, проплыло мимо здание кузницы.

«Давай сбежим, Наль, найдем самый достойный человеческий двор и останемся при нем! Мы будем под защитой влиятельного и мудрого монарха, нами будут восхищаться, нам будут покровительствовать!»

Прощальные крики донеслись вслед.

Выезжая из ворот, Алуин беспокойно заерзал в седле. Вспомнилось вдруг, как царственный отец играл с ним и заботливо склонялся над кроваткой, тепло смеялся, усаживал вечерами к себе на колени, расспрашивал обо всех значимых для сынишки событиях в течение дня. Он видел перед собой нынешнего Ингеральда, усталое, скованное подавленным горем лицо.

Таково было их прощание. В следующий раз он увидит отца через год.

Гордость не позволила оглянуться.

За воротами их верхом встретил тайр-лорд Фальстан с лихорадочным блеском в глазах. Для него отлучение от Двора означало изгнание из