Меч ненависти - Джеймс Салливан

Плетущая Заклинания почувствовала, как потеплел камень альвов на ее груди. Мысленно она создала искру яркого света и пустила ее в пляс. Так же как тогда, в Вахан Калиде, когда она создала птицу из света. Сначала она имела грубые очертания. Затем нить начала сплетаться с нитью, вытягивая суть призрачной собаки. Наконец Линдвин забрала его жизненный свет, сплетая его со вновь созданным образом деда.

Закончив свой труд, свет погас. Шахондин стоял перед ней в снегу, обнаженный. Он поднял руки, недоверчиво ощупал свое тело.

— Какое чудо! — Его голос был чужим, более низким. И слова были размыты, словно их произносил пьяный. — Похоже, мне снова придется учиться говорить. — Он протянул руку. — Какая сила! А теперь отдай мне камень альвов. Мы используем его, чтобы прогнать троллей.

Линдвин отступила на шаг. Низкий требовательный голос пугал ее. Должно быть, в заклинание закралась ошибка.

— Ты ведь не станешь противиться деду! Камень! Мы хотели получить его еще в Вахан Калиде. Или ты забыла? Он должен находиться в руках истинного волшебника. Не в руках девочки! Ты…

Он схватился за грудь. Что-то внутри него пришло в движение. Его ребра выгнулись вперед. Под кожей живота стало прорисовываться что-то вроде лица, прижатого к тонкой шелковой ткани.

Шахондин закричал. Прижал обе руки к животу. На губах выступила кровь. Что-то темное вырывалось из его тела. С хрустом лопнули ребра. Они разрывали мышцы и кожу. Высунулась темная собачья голова. Шахондин рухнул в снег. Лапы с длинными когтями разрывали тело, созданное Линдвин.

От собаки веяло ледяным холодом. Холодом, от которого задрожала бы сама зима.

— Не бойся, дитя мое.

Снова в ее голове появился этот голос. Он звучал жадно и фальшиво.

— Несчастный случай. Просто небольшая неудача. Твое заклинание было несовершенно, как тогда, с первой птицей, созданной тобой. Дай мне камень! Мы можем это изменить. Мы можем все изменить.

Линдвин произнесла слово силы. На снегу запылал заградительный круг. Она позволила себя обмануть. Что бы ни родилось из тела ее деда, это был уже не Шахондин. Этого существа не должно быть!

Плетущая Заклинания вспомнила свой танец над огнем. Хор магии. Жару. Мысль о жаре она вплела в созданное ею же самой тело.

Собачья голова выгнулась назад.

— Ты не можешь меня…

Линдвин закрылась от звучавшего внутри нее голоса. У нее камень альвов! Она может справиться с любым заклинанием, зло подумала девушка.

Казалось, черная фигура хочет влезть обратно в тело Шахондина. Она скулила, словно молодой волчонок. Внезапно она будто засветилась изнутри, похожая на темный шелковый лампион, в который поставили свечу. Пламя вырвалось из ее пасти. Тело, созданное Линдвин, исчезло во вспышке ослепительного света. Осталось всего несколько хлопьев пепла, которые ветер понес по заснеженному склону.

Девушка устало опустилась в снег. Было ли это существо на самом деле ее дедом? Оно так много знало о ней… Но оно не было тем Шахондином, которого она любила! Она посмотрела вслед клочьям пепла. Далеко на склоне что-то двигалось. Тролли! Должно быть, они увидели свет.

Линдвин посмотрела на возлюбленного. Пройдет еще не один час, прежде чем проснется Олловейн. И даже тогда он будет слишком слаб. У нее нет сил нести его. И нет никакого укрытия. Еще пара часов — и тролли настигнут. Только если…

Она печально склонилась над Олловейном, нежно поцеловала его в губы.

— Ты пришел, чтобы забрать меня из огня, мой белый рыцарь. Теперь я спасу тебя.

Она вложила камень альвов в его правую руку. Ей не хватало силы для заклинаний, после того как она создала тело для деда, а затем снова уничтожила его. Но был и иной способ спасти возлюбленного.

Она поднялась. Последний раз с тоской взглянула на Олловейна. А затем отправилась навстречу троллям.

Линдвин привязали крестом к большому щиту. Узкая кожаная петля сдавливала ей шею, руки и ноги тоже были стянуты петлями. От щита пахло кровью и экскрементами. Один глаз эльфийки заплыл, и тем не менее до сих пор можно было считать, что она дешево отделалась. До сих пор…

Немного в стороне была расстелена светлая кожа. По ней были разбросаны маленькие ножи различной формы. Примитивные клинки из костей и кремня. Темные пятна красноречиво свидетельствовали о том, для чего применяют эти клинки.

Второй щит был вонзен в снег напротив Линдвин. Шаманка стояла там и разговаривала с согбенной старухой, опиравшейся на клюку.

— Говорю тебе, она не такая, как другие, которых приводили ко мне до сих пор, Сканга. Я чувствую ее силу, когда касаюсь ее. Она устала, иначе бы три простых разведчика никогда не поймали бы ее. — Троллиха в отвратительной маске посмотрела на Линдвин.

Эльфийка была уверена в том, что шаманка нарочно говорит так, чтобы пленница услышала.

Старая карга оставила все сказанное без внимания. У Линдвин возникло чувство, что эта женщина обладает большой властью.

— Сегодня вечером с наступлением темноты ты уйдешь, Бирга. Оргрим скоро достигнет деревни неподалеку от большой звезды альвов. Ты легко отыщешь его. Ты нужна ему. Он не должен наделать глупостей, путешествуя с этим надутым зазнайкой Мордштейном. Ты за ним присмотришь!

Троллиха в маске засопела.

— До сих пор Оргрим отлично присматривал за собой сам.

— Не пойми меня превратно, Бирга. Я не прошу. Я ожидаю этого от тебя.

— Но эта эльфийка… — Шаманка указала на Линдвин. — Я думаю, что она важна. Было бы разумнее не перегнуть здесь палку. Она наверняка…

— Смотри мне! Все ответы ты должна получить до часа темноты. Теперь, когда Кенигсштейн навеки потерян, а перевал в Карандамон завален, важно очень немногое из того, что могла бы рассказать нам эта эльфийка. Вот если бы она была благородной, то, может быть… — Старуха пожала плечами. — Делай с ней что хочешь, только быстро! — И с этими словами троллиха ушла.

Шаманка что-то пробормотала себе под нос, Линдвин не разобрала, что именно. Затем она подошла к расстеленной коже, где лежали ножи. Выбрала темный, слегка загнутый каменный клинок.

— Пить хочешь? — вдруг спросила троллиха.

— Нет. — Плетущей Заклинания было неинтересно выяснять, что ей предложили бы в качестве питья.

— Мне жаль, что все должно происходить в спешке. И за это мне хотелось бы извиниться. — Огромная женщина выпрямилась. Провела по лицу Линдвин обмотанными тряпками руками, от них воняло разложением. — Хорошая у тебя кожа. У вас, эльфов, самая совершенная кожа из всех. Такая нежная…

Шаманка стояла вплотную, и Линдвин чувствовала ее дыхание. От нее пахло кислым молоком.