Вечная жизнь Смерти - Лю Цысинь

И все же Певуну было немного не по себе.

– Почему ты дал ее так легко, стоило только попросить?

– Невелика ценность.

– Но если мы будем пользоваться ею слишком часто…

– Ею пользуются повсюду во Вселенной.

– Да, это правда. Но ведь в прошлом нас всегда ограничивали. А теперь…

– Ты что-то слышал? – Старший принялся копаться в мыслях Певуна, и того начала бить дрожь. Старший быстро нашел то, что искал. Да, до Певуна дошел слух. Ну что ж, на семени эта тайна была уже известна всем.

Слух касался войны между родным миром и чужаками. Раньше новости приходили регулярно, но потом их поток иссяк – видно, дела плохи. Ситуация критическая, пахнет поражением. Но родной мир и мир чужаков не могут сосуществовать! Либо мы их, либо они нас. Если войну нельзя выиграть, остается лишь…

– Родной мир решил перейти в двумерное состояние? – спросил Певун. Старший, без сомнения, заранее знал вопрос.

Он ничего не сказал, что само по себе служило ответом.

Если слух верен, настало время скорби. Певун и вообразить себе не мог такую жизнь. В иерархии ценностей выживание стояло на самой высокой ступени. Когда оно под угрозой, всем низкоэнтропийным сущностям приходится выбирать меньшее из двух зол.

Певун удалил эти думы из своего органа мышления. Ему не полагалось иметь таких мыслей, от них одно только напрасное беспокойство. Он попытался припомнить, на каком месте песни остановился. Ах да, здесь:

Не прерывая песни, Певун захватил дуал-векторную фольгу усиком силового поля и небрежно метнул ее в «звездощипов».

Чэн Синь проснулась и обнаружила, что реет в невесомости.

Гибернация не похожа на обычный сон. Лежащий в гибернации не замечает хода времени, кроме шестидесяти минут засыпания и шестидесяти минут пробуждения. Неважно, сколько времени проходит между этими двумя событиями, – вышедший из анабиоза субъективно ощущает, что проспал всего пару часов. Таким образом, пробуждение всегда включает в себя некий перелом, чувство, что твое «я» прошло через портал времени и вступило в новый мир.

Чэн Синь плавала в белом сферическом помещении. Рядом парила 艾 АА, одетая в точно такой же обтягивающий гибернационный костюм. Ее мокрые волосы и беспомощно раскинувшееся тело свидетельствовали, что она тоже только что проснулась. Встретившись с ней взглядом, Чэн Синь хотела заговорить, но онемение – следствие гибернационного холода – еще не совсем покинуло ее, и никаких звуков она произнести не могла. АА помотала головой: мол, она в том же состоянии и ничего не знает.

Чэн Синь обратила внимание, что пространство вокруг напоено золотистым сиянием, подобным свету заходящего солнца. Лучи проникали через круглое окошко-иллюминатор. По ту сторону стекла Чэн Синь различила какие-то расплывчатые полосы и завихрения. Полосы, голубые и желтые, располагались параллельно. Все ясно: за окном был мир яростных бурь и бешеных потоков. Юпитер. Поверхность планеты выглядела гораздо более яркой, чем помнила Чэн Синь.

Как ни странно, широкая взбаламученная полоса облаков на экваторе напомнила ей Желтую реку, Хуанхэ. Она знала, что самый маленький водоворот в этой «Хуанхэ» больше всей Земли. На этом фоне в космосе плавал какой-то объект. Его основная часть представляла собой длинную колонну, составленную из секций разных диаметров. К ней в разных местах перпендикулярно присоединялись три коротких цилиндра. Все сооружение медленно вращалось вокруг продольной оси колонны. Чэн Синь решила, что это городской конгломерат, состоящий из восьми космоградов, состыкованных вместе.

Тут обнаружился еще один удивительный факт: помещение, в котором находились подруги, оставалось стабильным относительно комбинированного города, зато Юпитер на заднем плане медленно поворачивался. Судя по яркости планеты, они сейчас находились на стороне, обращенной к Солнцу. Чэн Синь видела тень, которую городской конгломерат отбрасывал на поверхность газового гиганта. Через некоторое время показался терминатор, отделяющий юпитерианский день от ночи. В поле зрения вплыл чудовищный глаз – Большое Красное Пятно. Все подтверждало тот факт, что они больше не прячутся в тени планеты, двигаясь вокруг Солнца параллельно с ней; они теперь спутники Юпитера и обращаются вокруг него.

– Где мы? – прохрипела Чэн Синь, наконец-то обретя способность кое-как разговаривать. Пошевелить какой-либо частью тела она пока что не могла.

АА снова помотала головой.

– Без понятия. Думаю, на космическом корабле.

Они продолжали парить в золотистом свете Юпитера, словно в волшебном сне.

– Вы на «Ореоле».

Голос исходил из открывшегося информационного окна. На подруг взирал старик с пышными седыми волосами. Чэн Синь узнала Цао Биня. Судя по его возрасту, они с АА опять перепрыгнули через несколько десятилетий. Слова Цао подтвердили догадку: сегодня было 19 мая 67-го года Эры Космических Убежищ. Значит, после их краткого предыдущего бодрствования прошло пятьдесят шесть лет.

Чэн Синь оставалась вне жизни, вне потока времени, а другие старели – как ей казалось, в одно мгновение. Душу ее затопили раскаяние и грусть. С этого момента, решила она, что бы ни случилось, больше она не ляжет в гибернацию.

Цао Бинь рассказал слушательницам, что они на борту новейшего корабля, унаследовавшего название «Ореол». Ему всего три года от роду. После мятежа в Гало-Сити, случившегося более полувека назад, Цао Бинь и Би Юньфэн были осуждены на короткие сроки, отсидели свое и вышли на свободу. Би Юньфэн умер десять лет назад, перед смертью наказав Цао Биню передать Чэн Синь и АА наилучшие пожелания. Глаза Чэн Синь увлажнились.

Еще Цао Бинь рассказал, что теперь юпитерианский кластер состоит из пятидесяти двух космоградов, большинство которых объединились в конгломераты. В иллюминатор подруги наблюдали Юпитерианский конгломерат II. Двадцать лет назад систему раннего предупреждения значительно усовершенствовали. После этого все города решили стать спутниками Юпитера и укрыться в тени планеты только по сигналу тревоги.

– Жизнь в городах снова стала как в раю. Жаль, вам не доведется это увидеть. Нет времени. – Цао Бинь замолчал. Подруги обменялись тревожными взглядами. Им стало ясно, что старик все это время говорил без умолку только для того, чтобы оттянуть наступивший момент.

– Произошла атака?!

Цао кивнул.

– Да. За последние полвека случились две ложные тревоги, и каждый раз мы едва вас не разбудили. Но сейчас тревога настоящая. Дети… Мне стукнуло сто двенадцать, так что я могу вас так называть… Дети, «темный лес» наконец нанес свой удар.