Белые пешки - Екатерина Звонцова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Вам, наверное, лучше идти. Опоздаете на самолет, здесь Марти все равно нет.
– Вот как? – Доктор грустно покивал. – Нехорошо получилось. Может…
Он не выказывал враждебности, не мог, по логике, о чем-то догадаться, но в его стальных глазах Саше мерещился упрек. Тот родительский упрек, за который хотелось двинуть. «Эх, молодежь, не цените вы друг друга и не бережете».
К счастью, на реплике доктора перебил звонок мобильного – какая-то тяжелая классическая музыка, где грозные трубы рушились на нежные струнные и флейты. Саша слышала эту композицию в огромном количестве фильмов о войне, но так и не запомнила название. Дорохов сказал по телефону пару быстрых фраз, выслушал пару таких же быстрых ответов и отсоединился. Ася с явным одобрением улыбнулась:
– Ух ты, у вас «Полет валькирий»?
– Да, почему-то очень люблю Вагнера, хотя вообще равнодушен к классике, – добродушно отозвался мужчина и посерьезнел. – Что ж, честь имею, девушки. Дадите Машин номер? Она не будет возражать, я уверен. Просто скажу ей, куда лечу.
Решив, что от мобильника Марти точно не убудет и лучше этим двоим все же найтись, Саша продиктовала номер. Одновременно она внимательнее рассматривала доктора: волосы в живописном беспорядке, подвижные узловатые пальцы, прямой взгляд и тяжелая челюсть. Правда, симпатичный, приятный, и видно, что любит заботиться обо всех на свете. Даже набирая цифры в мобильном, он то пританцовывал, то подпрыгивал: или замерз, или не привык стоять на месте. Записав номер, Дорохов улыбнулся и, поймав Сашину руку, пожал ее – шутливо и дружелюбно, точно знал ее уже много лет.
– Благодарю. – Он убрал телефон. – Красные Ворота – прямо?
– Да.
– Девушки, – вдруг заговорил он снова и немного наклонился: из-за высоченного роста не мог просто так смотреть вровень. – А с вами-то все хорошо?
Проницательный, козел. Или вот-вот влепит прямой вопрос: «А вы не обижали мою Машу?» Ой-ой-ой. Саша мотнула головой. Как же она устала быть в чужих историях либо лишней, либо виноватой. Примерно то же она читала, кстати, и в глазах Аси, с которой они по-прежнему держались за руки. Крепко, как маленькие сестренки перед внезапно выскочившим из кустов разбойником.
– Если увидите Марти, – наконец с усилием сказала Саша, – передайте, пожалуйста, что я ее убью. И…
– И что мы беспокоимся, – тихо добавила Ася. – И нам очень стыдно за… за всё.
Саша закусила щеку. А ведь одно совсем не противоречило другому. Не в их дружбе.
Дорохов кивнул, не став ничего выспрашивать. Быстро пошел прочь, прямой и похожий на снежную скульптуру с пылающей головой. Саша проводила его глазами, а потом обернулась на здание универа. На крыльце, к ее удивлению, прохлаждался ректор. Он приветливо помахал рукой, но не подошел. Слава богу. Делать ради него вид, будто все в порядке, никаких сил не было.
– Саш, – тихо позвала вдруг Ася. Саша опять тряхнула головой, начавшей болеть.
– Чего?
– Все будет хорошо, ты пожалуйста, не смотри так, будет, правда, – зачастила Ася и, шмыгнув замерзшим носом, поцеловала ее в щеку. – Знаю, фиговый день. Но, по большому счету, все к лучшему. Хаос же не вечен, да?
Саша вгляделась в нее и подумала странное: может, наркоманка в их компании есть, просто ее неправильно вычислили? Что это вообще, Ася всю историю проревела из-за ссоры, весь разговор с Дороховым цеплялась за чужую руку, а теперь вздумала заделаться в утешители? И все после того как поблизости мелькнул…
– Спасибо, подруга, – растерянно сказала она и опять покосилась на крыльцо. Там никого не было. – Пойдем все-таки по пирогу съедим?
«Всем врагам назло», – чуть не добавила она, пока не спохватилась. Что за бред? Никаких врагов у них нет.
30.12.2006. Ася
У меня на удивление неплохое настроение, может, праздничное? Ни на кого не злюсь даже, не обижаюсь. Начинаю думать, что все, что ни делается, к лучшему. Неужели я наконец восстановила мир с собой? Или откуда чувство, будто кто-то мудрый и понимающий галантно ведет меня правильной дорогой? Может, дело еще в музыке: все ведь пишут, будто творчество помогает взбодриться, а я в последнее время снова много занимаюсь, исполняю то, что люблю, и пробую новенькое. При институте есть оркестр. Им не хватало саксофонистки, и я туда пошла, Арсений Викторович посоветовал. Понравилось. Все, правда, почему-то удивляются, откуда в моих легких столько воздуха, но мы с ребятами вполне сработались.
Я определенно хочу быть хоть чуточку музыкантом – раз уж мама когда-то запретила мне просто пойти в музыкальный вуз, пригрозив, что играть я буду в переходе и умру нищей. Может, она даже и права, но любовь-то никуда не делась. Я правда хочу стать хорошей саксофонисткой, и научиться сочинять, и перестать сравнивать себя с другими. Избавиться от комплекса отличницы, который во мне сидит, как в Лизе Симпсон. И просто играть, играть, играть… Не потому, что музыкантами восхищаются, а потому, что музыка всегда что-то несет людям.
Я, кстати, часто думаю о Лизе, хотя «Симпсоны» мне даже не нравятся: юмор грубоват, персонажи мерзкие. В детстве я его и не понимала, отнестись к нему по-новому смогла, только когда подружилась с Марти, Никой и Максом. Они-то смотрели много мультиков, а Марти заявляла, что мультипликация давно перестала быть детским жанром, мол, «на одних детях не проживешь, а красивые картинки любят все». Я не очень верила, пока однажды, придя к Марти в выходной, не увидела, с каким жадным любопытством ее папа смотрит моего любимого «Бэтмена».
Истории про семейку Симпсонов точно не детские. Возможно, поэтому мне и было сложно ими проникнуться, они вызывали примерно те же ощущения, что и тексты Хармса. Хотя вроде ничего прямо ужасного там не происходило… и все-таки Лиза крепко поселилась у меня в голове. Мы обе хорошо учились, нас обеих родители считали слишком умными, и нам обеим было немного одиноко. У Лизы еще и нормальных подруг не было, мне в этом смысле повезло… но дома-то все похоже. Мой папа – так точно Гомер, один в один, разве что вместо пончиков любит чебуреки и работает за рулем. Но главное, меня не оставляло ощущение, что в Лизе… чего-то нет. У
