Голубятня на желтой поляне - Владислав Крапивин

На экране появилось: “Готовность № I”.

– Отойдите все подальше, – распорядился Маркони. – Или вот что! Катитесь-ка на двор.

– У-у… – дружно протянула компания.

– Ничего не “у”. Думаете, Капу приятно будет выка­тываться из бочки на глазах у всех в натуральном виде?

С Маркони не поспоришь. Сеня подхватил Никиту и первый двинулся к лестнице. Остальные за ним. Маркони сказал вслед:

– Да не орите там со двора: “Скоро ли? Скоро ли?” Минут пятнадцать ещё на отладку уйдёт.

Варя оглянулась и нерешительно спросила:

– Марик, а вдруг всё-таки девочка? Тебе неудобно будет…

— Переживу. Я отвечаю за результат, в науке не до церемоний.

Потом выяснилось, что про отладку Маркони сказал на­рочно: чтобы зря не нервничали.

Не устели все рассесться на крыльце и на поленнице, как Маркони высунулся из слухового окна. Очки его пере­косились пуще прежнего, а на лице была непривычная, размягченная улыбка.

– Ну, всё! Слава Богу, пацан… Стойте, куда вы ломи­тесь! Дайте человеку в себя прийти, он же только на свет появился!

Приходил в себя Кап недолго. Минут через десять все увидели, что Маркони спускается по приставной лестнице вместе с незнакомым мальчишкой. Тот двигался неуверен­но, Маркони помогал ему.

Мальчишка ступил на траву. Поглядел на каждого. Не­уверенно растянул в улыбке губы:

– Здра… сте…

Был он ростом с Олика – самого высокого из Уков. И чуть пониже Сени. Щуплый, с тонкой шеей и перепутан­ными волосами, про которые говорят “каштановые”. С ост­рым подбородком, носом-клювиком и быстрыми тёмно-ка­рими глазами. Робости в глазах не было, только любопыт­ство. Но улыбался он стеснительно. А может, ещё просто неумело. Переводил глаза с одного на другого.

Никита пососал палец и задумчиво сказал:

– Майчик… – Это, конечно, означало “мальчик”.

Мальчик как мальчик. Будто приехал жить на эту ули­цу и пришёл знакомиться со здешними ребятами.

Сеня даже подумал: “А, может, Маркони дурачит нас? Подговорил незнакомого мальчишку и пудрит нам мозги…”

Но подозрение мелькнуло и пропало. Маркони – серь­ёзный человек. И перед ребятами стоял без сомнения Кап. Этому сразу поверили все.

Капа не стали тормошить, хлопать по плечу, орать: “Привет! С днём рождения!” Просто заулыбались в ответ, кто-то шёпотом сказал: “Здравствуй…”

Он повертел головой, пошевелил пальцами в растоптан­ных босоножках, посмотрел на них. Старательно выгово­рил:

– Вот. Я пре-вра-тил-ся.

– Ты молодец, Капушка, – осторожно похвалила его Варя.

Пека деловито спросил:

– Ну и как ты себя чувствуешь в этом виде?

– По-моему… хо-ро-шо. Только я… такой большой…

– Ты нормальный. Привыкнешь, – пообещал Матвей.

– Да… Ой… Это что? Ве-ло-си-пед?

К поленнице был прислонен старенький “Орленок”, на котором прикатил сюда вместе с Никитой Сеня.

Кап не очень умело, почти не сгибая ног, подошёл к “Орленку”. Взялся за руль. Поставил ногу на педаль.

– Кап, ты ведь не умеешь, – встревожился Маркони. – Смотри, дров наломаешь.

– Я умею. Я ка-тал-ся во сне…

Он довольно лихо оттолкнулся, перекинул ногу через седло. Но тренировки во сне оказалось явно недостаточно. Ступни сорвались с педалей, Кап испуганно растопырил но­ги. Велосипед понесло к забору, где он и грянулся пере­дним колесом о доски…

– Мальчик бах, – сказал Никита. Капа в десять рук подняли из травы.

– Живой? Куда тебя понесло без спросу! Мы же за те­бя перед Галактикой отвечаем! – Это Маркони.

– Ой, Капушка, я сейчас йод принесу… – Это, конеч­но, Варя.

– Ни фига страшного, научится… – Это Пека.

Кап стоял и виновато улыбался. Теперь он ещё больше походил на местного пацана, потому что был украшен пер­выми в своей земной жизни мальчишечьими знаками отли­чия: на колене – ссадина, на лбу – жёлто-синий желвак. Кап смотрел на велосипед.

– Сло-мался?

– Да ничего с ним не сделается, – отмахнулся Сеня. – Ты-то как? Целый?

Кап тронул мизинцем лоб.

– Шиш-ка…

И тогда все расхохотались. И Кап расхохотался. Трях­нул плечами, словно сбросил невидимые веревки. С этой минуты двигался он свободно и говорил без запинки. На­верно, велосипедная авария встряхнула в нём и оконча­тельно поставила на место каждый атом.

– Сейчас мы тебя научим, – пообещал Матвей. – Ну-ка садись опять…

– Ага! – Кап с готовностью ухватился за руль. И вдруг стал задумчивым. – Ой… что-то не так.

Все, конечно, опять перепугались:

– Болит что-то?

– Голова кружится?

– Вот здесь… – Кап осторожно прижал растопырен­ную ладонь к белой майке. Пониже рисунка со старинным автомобилем и надписью “FORD”.

– Возможно, он отбил брюшной пресс, – прошептал Олик.

– Да бросьте вы! Он просто лопать хочет! – догадался Пека.

– Да… лопать, – Кап снова заулыбался. – Там пусто…

Олик обрадовался:

– Правильно! Это как Буратино. Он тоже сразу кушать захотел, когда на свет появился.

Деликатный Андрюша дёрнул Олика за матроску: ино­планетянин Кап мог обидеться, что его сравнивают с дере­вянным человечком.

Но Кап не обиделся:

– Ага! Как в мультике “Золотой ключик”!

Прибежала Варя с коричневым стеклянным пузырьком и ватой. Сеня сказал ей:

– Ты лучше молока принеси. И булку. Человек ни крошки ещё в рот не брал с той поры, как родился.

– Ой, верно… А может, сосиски или яичницу пригото­вить?

– Для начала хватит и молока, – решил Маркони. – Мало ли что…

Первый день человеческой жизни Капа Маркони назвал “периодом начальной адаптации”.

Адаптировался Кап быстро. Через час он уже бултыхался на отмели в пруду, и Матвей учил его плавать. Потом гуляли по Ново-Калошину. Капу всё нравилось: и дома, и люди, и машины, и карусели в городском парке. Лишь однажды он сморщил свой воробьиный нос и сказал с сомне­нием:

– Как-то не так… Чужой запах…

– Это опять “Красная резина” всякую гадость в атмо­сферу выпустила, – сердито объяснил Сеня. А понятливый Никита выразился короче: “Кака”. Никиту все, кроме Ва­ри, по очереди таскали на плечах. Даже Кап попробовал. Никита ему нравился:

– Какой хороший маленький человек… У нас бывают маленькие капли, тоже очень хорошие… Ой, а почему у него так?