Московское метро. От первых планов до великой стройки сталинизма (1897-1935) - Дитмар Нойтатц

По особым поводам парткомы назначали на шахтах и дистанциях «временные контрольные комиссии». В их задачу входило выявление «чуждых элементов» или контроль за сокращением чрезмерных простоев, опозданий на работу и прогулов. Контрольным комиссиям поручалось также сдерживать противодействие со стороны начальника шахты или дистанции, которые не соглашались с увольнением рабочих, крайне необходимых на стройке.

В апреле 1934 г. с созданием института «общественных инспекторов» появилась организация, зарекомендовавшая себя как весьма эффективная при контроле над качеством работ. «Общественными инспекторами» назначались лучшие ударники, по большей части комсомольцы, окончившие двухмесячные подготовительные курсы и сдавшие технический экзамен. Они проверяли качество бетонных работ и гидроизоляции, а также правильность эксплуатации машин и приборов. Результаты своих инспекций они заносили в «книгу качества работ». В этой книге отмечалось, когда и где данная бригада приступила к работе и в каком состоянии она приняла участок после предыдущей смены. Ведущие инженеры регулярно знакомились с этими записями и давали распоряжения по устранению недостатков. Партийные секретари также время от времени просматривали книги качества и принимали свои меры. «Общественные инспекторы» контролировали и исполнение этих приказов. Выписки из книг качества работ вывешивали в виде плакатов. Уважение к инспекторам питали не только рабочие, но десятники и сменные инженеры. Ответственные за грубое нарушение качества работ подлежали увольнению или по меньшей мере получали выговор. Инспекторы были уполномочены требовать проведения мер по устранению недостатков также от инженеров и техников. В случае конфликта они не были обязаны подчиняться сменному инженеру, начальнику участка или даже шахты, но составляли записку о расхождении во мнениях.

«Общественные инспекторы по качеству» выполняли свои функции в дополнение к основной работе. Они приходили задолго до своей смены, спускались в шахту, проверяли качество работ предыдущей смены и отдавали распоряжения по доделкам. Непосредственно перед началом рабочего дня они контролировали еще раз, действительно ли устранены недоделки. Если нет, соответствующая запись вносилась в книгу по качеству работ.

В первые недели своей деятельности общественные инспекторы привлекли всеобщее внимание. Со временем их активность снизилась, равно как и эффективность. Книга качества стала тягостным бременем, а некоторых инспекторов рабочие перестали воспринимать всерьез. Одна комсомолка разочарованно рассказывала, что рабочие смеялись, когда она спускалась в шахту, и кричали ей вслед: «Вот идет общественный инспектор!» Ее указания игнорировались, и девушке не оставалось ничего другого, как вносить замеченные недостатки в книгу.

Методы строительства Московского метрополитена можно по-настоящему понять только в контексте сталинской командной экономики. Метрострой функционировал не как обычное предприятие в условиях рыночного хозяйства, но был накрепко связан с государственными и партийными инстанциями. В последующем мы рассмотрим, какие ведомства и службы были заинтересованы в Метрострое, каким образом они намечали руководящие линии развития, вмешивались в строительные замыслы, а также придавали эффективность системе контроля и влияния. При этом выделяются три основные вида интервенций: определение основных направлений и условий работы, прямое вмешательство в руководство Метростроем и контроль над предприятием.

Решение о строительстве метро в Москве было принято не государственными органами, а Центральным комитетом коммунистической партии. Хотя в последующем предприятие перешло в ведение Моссовета, но в связи с особым престижем стройки и ее финансированием из союзного бюджета высшие партийные и правительственные инстанции еще несколько раз обращались к проблемам Метростроя.

В первой половине 1930-х гг. государственные ведомства в роли основного распорядителя были постепенно заменены партийными инстанциями. Все важные решения принимались партийной верхушкой. Собственно правительство, а именно Совет народных комиссаров (СНК СССР), который по конституциям 1924 и 1936 гг. являлся высшим исполнительным и административным органом в стране, был тесно связан с Политбюро. В 1930 г. Сталин назначил своего доверенного в Политбюро Молотова одновременно председателем Совнаркома. Тем самым в будущем исключались любые конфликты, которые имели место при предшественнике Молотова Рыкове. С 1930 г. стали издаваться совместные декреты и постановления СНК СССР и ЦК ВКП(б), которые по преимуществу обсуждались и формулировались в Политбюро. Совнарком имел право по немногим центральным вопросам издавать также отдельные декреты, которые задним числом утверждались в Политбюро. Заседания СНК СССР были скоординированы по времени с заседаниями Политбюро.

Распоряжения Сталина и его ближайшего партийного окружения по источникам можно проследить только в том случае, когда они оформлялись в решения Политбюро. Лишь фрагментарно документированы многочисленные указания или предложения, которые Сталин отдавал через свою канцелярию, в личной беседе или по телефону. Известно, однако, что данный стиль руководства играл весьма важную роль и в течение 1930-х гг. все больше заменял Политбюро как руководящий орган. Количество заседаний Политбюро с 1931 по 1935 г. сократилось с 61 до 16. Между заседаниями решения принимались методом «опроса» мнений отдельных членов, а важные вопросы, кроме того, все чаще обсуждались и принимались в более узком кругу, а именно в комиссиях Политбюро.

По этим причинам высшее партийное руководство имело на Метрострой большее влияние, чем это следует из доступных протоколов Политбюро[253]. Поскольку московский партийный лидер Каганович одновременно являлся в Политбюро второй по степени важности фигурой после Сталина и с 1934 г. отвечал там за средства сообщения, промышленность, комсомол и партийный контроль, его активность во время строительства метро можно рассматривать и как вмешательство Политбюро, учитывая к тому же, что Каганович регулярно обменивался мнениями со Сталиным, получая от того указания и советы. Когда Сталина не было в Москве, заседания Политбюро вел Каганович и он же часто формулировал принимаемые решения. Вместе с Молотовым Каганович занимал особое положение среди других членов Политбюро, что наглядно видно хотя бы из статистики посещения рабочего кабинета Сталина: в 1931-1936 гг. Молотов и Каганович бывали у Сталина намного чаще других членов Политбюро, которые следовали за этим дуумвиратом с большим отставанием.