Чернобыль. История катастрофы - Адам Хиггинботам

Но книга вообще бы не получилась без экспертной поддержки Тараса Шумейко. Мой многолетний проводник и спутник в поездках по пережившим катастрофу провинциальным городкам и заснеженным селам, на международных конференциях и внутри чернобыльской зоны отчуждения, Тарас помог отыскать многих мужчин и женщин, чьи свидетельства стали стержнем моего рассказа. Он очаровывал и убеждал неразговорчивых ветеранов и архивистов, раскапывал документы и устраивал интервью, которые легли в основу этой книги.

Несколько книг на русском языке, написанных в первые месяцы после аварии, послужили отличным источником свидетельств от первого лица и наполнили рассказ уникальной информацией. «Чернобыль» Юрия Щербака и «Чернобыль: Так это было – взгляд изнутри» Василия Возняка и Станислава Троицкого показывали, как развитие событий видели очевидцы, а заметки, написанные ликвидаторами и собранные в книге А. Н. Семенова «Чернобыль. Десять лет спустя. Неизбежность или случайность?», помогли понять то, что пережили министры, инженеры-ядерщики и другие специалисты, застигнутые катастрофой. Книга Елены Козловой «Схватка с неизвестностью» – подробный рассказ о сооружении саркофага, записанный почти полностью со слов его строителей.

Что касается источников на английском языке – записи, которые вел на суде над Виктором Брюхановым Николай Карпан, опубликованные в его книге «От Чернобыля до Фукусимы» (From Chernobyl to Fukushima), стали незаменимыми для воссоздания картины событий, приведших к взрыву. Хранящиеся в библиотеке Лондонской школы экономики неотредактированные расшифровки интервью, взятых в 1990 и 1991 годах создателями документального телесериала Би-би-си The Second Russian Revolution, сделали доступными откровенные рассказы об аварии стареющих членов Политбюро и других высших советских чинов. Моей «дорожной картой» к личным историям тех, кто работал на Чернобыльской станции, стала книга «В огне: История героев и жертв Чернобыля» (Ablaze: The Story of the Heroes and Victims of Chernobyl) Пирса Поля Рида, который взял интервью почти у всех главных действующих лиц и создал одно из первых всесторонних описаний чернобыльской аварии на английском языке.

Распад Советского Союза, революции на Украине и три десятилетия, прошедшие после катастрофы, открыли многие архивы и ранее засекреченные официальные документы. Стенограммы и расшифровки заседаний Политбюро ЦК КПСС и оперативной группы Политбюро под председательством Николая Рыжкова оказались особенно полезны в отделении фактов от советских мифов об аварии – хотя я относился к ним с известной осторожностью. Протоколы заседаний Политбюро велись в разной форме, отличаясь в длине, подробности и возможной достоверности, и выходили из советских архивов и как фотокопии оригинальных документов, и, в некоторых случаях, как записи, сделанные исследователями, получившими доступ к архивам. Эти архивы открылись на короткий срок, чтобы быть закрытыми снова. Я благодарен программному директору Проекта изучения холодной войны Центра российских и евразийских исследований Гарвардского университета Марку Крамеру и российскому историку Чернобыля Владимиру Малееву за их советы в этой области. Бумажный след многих важных решений и всех ранних планов правительственной комиссии в Припяти и Чернобыле остается скудным. Некоторые исследователи полагают, что документы были уничтожены либо в то же время, либо вскоре после того, чтобы предотвратить распространение и информации, и загрязнения. Я многим обязан Анне Королевской, заместителю директора по науке киевского музея «Чернобыль», она открыла мне доступ к документам Министерства внутренних дел Украины, заполнявшимся с утра 26 апреля до 6 мая 1986 года. Очевидно, эти документы сохранил сотрудник, которому было поручено их уничтожить, – и это неоценимые свидетельства реакции на события по мере того, как они разворачивались.

Расширенная история аварии – от решения в конце 1960-х годов построить атомную станцию вблизи Киева до самой катастрофы и вплоть до наших дней представлена в нескольких собраниях документов: упоминания заслуживает «Фонд 89: Советская Коммунистическая партия под судом», часть замечательной коллекции из более чем 9 млн ранее секретных документов, переснятых в Российском государственном архиве новейшей истории (РГАНИ) и хранящихся в Гуверовском институте Стэнфордского университета. Микрофильмы этих документов я смог прочитать в библиотеке Ламонта в Гарвардском университете. Еще более широкий выбор первоисточников представляет книга украинского историка Наталии Барановской «Трагедия Чернобыля: Документы и материалы». Украинский институт национальной памяти собрал коллекцию документов о катастрофе в онлайн-архиве. Деятельность КГБ УССР на ЧАЭС подробно показана в 121 документе, опубликованном в книге Юрия Данилюка «Чернобыльская трагедия в документах и материалах». Быть может, важнее всего то, что я имел доступ к оригинальным материалам – журналам, личным письмам, фотографиям и правительственным отчетам, собранным музеем «Чернобыль».

Объем опубликованной технической литературы огромен, но для понимания того, какие подходы и приказы советской ядерной отрасли привели к бедствию, я основывался на исследованиях и книгах Сони Шмид «Вырабатывая энергию» (Producing Power) и Пола Джозефсона «Красный атом» (Red Atom). Для понимания деталей радиологии я пользовался полезными сведениями из книги Роберта Гейла и Томаса Хаузера «Последнее предупреждение» (Final Warning) и отличной книгой Тимоти Йоргенсена «Странное свечение» (Strange Glow). Воссоздавая последовательность событий аварии, я воспользовался докладом МАГАТЭ, известным как INSAG-7, и выдающейся работой, проделанной Александром Сычем в его диссертации «Возвращение к чернобыльской аварии: анализ исходного состояния и реконструкция событий в активной фазе» (The Chernobyl Accident Revisited: Source Term Analysis and Reconstruction of Events During the Active Phase).

Существуют различные способы измерения радиации и ее воздействия, и терминология менялась неоднократно со времени появления этой науки более века назад. Хотя ученые используют сейчас стандартизированные международные (СИ) единицы, в этой книге использованы преобладавшие в СССР на время аварии в Чернобыле, главным образом рентген и бэр. Чтобы помочь читателю понять значение этих устаревших единиц и их соответствие заменившим их, каждая описана ниже.

Кюри – количество радиоактивности, изначально определявшееся числом радиоактивных распадов в одном грамме радия (примерно 37 000 000 000 распадов в секунду). Кюри был заменен новой стандартизированной единицей, беккерелем.

Рад – доза поглощенной радиации, единица дозы ионизирующей радиации, основанная на количестве энергии, сообщенной ионизирующей радиацией данной массе материи – будь это кирпич, сосна или орган человеческого тела. Единицей поглощенной дозы в системе СИ является грей, который соответствует одному джоулю энергии, сообщенному ионизирующей радиацией килограмму материи. Сто рад эквивалентны одному грею.

Рентген – единица измерения экспозиции рентгеновскими лучами и гамма-излучением, основанная на количестве энергии, сообщенной ионизирующим излучением массе воздуха. Одна тысячная доля рентгена называется миллирентген; миллионная доля рентгена – это микрорентген. Экспозиция за промежуток времени выражается в рентгенах в час. Значение естественной фоновой радиации в СССР в 1986 году было установлено в промежутке от 4 до 20 микрорентген в час.