Париж.ru - Елена Арсеньева

Капитонов беспомощно оглянулся на Веню, и тотопустил голову, чтобы скрыть улыбку. Честно говоря, еще до приезда милиции онпару раз обошел квартиру. И тоже, как и Капитонов, обратил внимание на полноеотсутствие книжек. Для Малышева эта деталь ничего не значила, а для Белинскогозначила очень много. Видимо, и для Капитонова жизнь в квартире без единой книгиказалась совершенно невозможной. Другое дело, что у Вени при этой беглойпробежке по комнатам зародилось подозрение, что в них вообще никто не жил.Похоже, убитый сюда лишь иногда наведывался. Может, для того, чтобыпереночевать? Хотя постель была не застелена, в ванной не висели полотенца, накухне не стояло ни одной кастрюли или сковородки, в раковине не громоздиласьгрязная посуда... Даже платяной шкаф был практически пуст, не считая парыджинсов в магазинных пакетах и двух рубашек в упаковках. Да, еще лежали трусы иноски – также с магазинными наклейками.

Странная квартира, где все упаковано – от книгдо трусов! Веня вспомнил, как выносили из квартиры убитого – в черномполиэтиленовом мешке, и подумал, что теперь упаковали и самого хозяина.

Он нахмурился от этой мысли – не потому, чтоона показалась ему такой уж кощунственной, а потому, что едва ли убитый былхозяином квартиры. Ну, может, снимал ее... Слишком уж она необжитая,неодушевленная какая-то. Единственным местом, где ступала нога человека, вернее,шарила рука человека, был холодильник. Там тоже громоздились нераспечатанныеконсервные банки и упаковки замороженных продуктов, в морозилке, например,лежал крупный освежеванный кролик, но пробки на многочисленных бутылках былисвинчены! И в кухне, на столе, тоже стояла бутылка – правда, всего лишьминеральной воды «Ессентуки-17», но не пластиковая бутылка, а стеклянная, чтокак бы автоматически повышало качество налитой в нее жидкости, хотя черпали ихиз одной, так сказать, скважины. Или цистерны, бочки, бидона – как угодно. Вкоридоре валялись осколки двух хрустальных стаканов. Интересно, кто собиралсяосвежиться минералкой? Кто разбил стаканы? Убитый не был трезвенником – дажеиспустив дух, он продолжал испускать пары алкоголя. Надоело наливаться спиртным,решил для разнообразия глотнуть «Ессентуков»? И что потом? Нес водичку себе игостю – и наткнулся на ножик?

Между прочим, если и нес, то лишь пустыестаканы. Бутылка оставалась на кухне – или ее кто-то принес туда потом. Зачем?

Кстати, скорей всего, нес стаканы и уронил ихкто-то другой, не убитый, потому что, если бы он получил рану в коридоре, всевокруг было бы залито кровью. Впрочем, что мешало ему сперва раскокать стаканы,а потом получить рану?

Или освежиться решил кто-то другой? Доубийства или после? Он и разбил хрусталь... А кто – он?

Веня чуть ли не впервые подумал, что,оказывается, детективы интересно не только читать. В жизни тоже весьмалюбопытно разрешать вот такие загадки: кто, да что, да когда... Конечно, егопопытка приглядеться к деталям носит дилетантский характер. Гадать тутсовершенно не о чем: стоит эксперту-криминалисту снять отпечатки пальцев состаканов и бутылки, а также взять их у убитого, как станет ясно и понятно, ктов этой квартире был обуреваем жаждой: убитый или убийца. И уж наверное,эксперт, который молчаливо возится на кухне, давным-давно снял отпечатки исравнил их. И сделал какие-то выводы. Жаль только, что в его обязанностисовершенно не входит сообщать об этих выводах какому-то там понятому. И Венеприходится довольствоваться самой что ни есть скудной информацией, которуюроняют то Малышев, то Капитонов.

Однако бывают и минуты везения: вот зазвонилмобильник на поясе Малышева, тот несколько раз буркнул «да», «понял», «нет»,«ладно», а потом, отключив телефон, обернулся к Капитонову с раздосадованнымвидом:

– В квартире никто не прописан. Оназарегистрирована на какую-то Сорокину, вот и все.

– Странно, – сказал Капитонов.

– Что тебе странно?

– Ну как же – хозяйка квартиры Сорокина,а в пачках книги Сорогина. Странное совпадение, верно?

– Ничего странного, подумаешь, фамилиипохожи, – буркнул Малышев. – Что там такое?!

Это сердитое восклицание относилось к звонку,раздавшемуся из Вениного кармана.

Тот достал маленький плоский мобильник,откинул крышку:

– Алло?

– Белинский, ты где? – раздалсясердитый голос Светы. – Почему не «курьерите»? У вас вызов.

«Курьерить» – от слова «Курьер», названияустройства связи в машинах «Скорой» и на линейной подстанции, – напрофессиональном жаргоне означало обозначиться во времени и пространстве.Закончил работу на вызове – курьерь, что свободен и готов к новым трудовымсвершениям.

Но главное состояло в том, что Белинский былсейчас ни к чему такому категорически не готов, тем паче – ехать в Зеленыйгород, откуда поступил вызов. И не только потому, что это уж такая даль.Подумаешь, полчаса езды! Просто-напросто Вене безумно жаль было уходить из этойквартиры, так ничего и не узнав ни об убитом, ни об убийстве. Конечно, емуникто не стал бы докладывать в подробностях, а преступником человека вообщеназывает только суд, однако же...

Однако же работа есть работа, поэтому онсообщил о звонке Малышеву. Тот недовольно свел брови, видимо, не счел себяполномочным лишать кого-то узаконенного Конституцией права на медицинскоеобслуживание. И нехотя приказал Капитонову найти других понятых, разбудив дляэтого жильцов соседних квартир.

Белинский бросил прощальный взгляд наДанилу-мастера и Хозяйку Медной горы. Циферблат между ними показывал четвертыйчас утра. В любой другой ситуации Веня остро пожалел бы людей, которым придетсяпроснуться в такую пору и притащиться в квартиру, где произошло преступление.Однако в данный момент он остро завидовал этим несчастным! Любопытство,наверное, очень дурное качество...

Вениамин медленно вышел из «нехорошей квартиры»номер двадцать шесть и спустился по лестнице. Постоял минутку на крыльце.Отчетливо пахло горящей помойкой – ветер, значит, не переменился. Здесь, вверхней части, еще ничего, а вот на Мещере или где-нибудь на Автозаводе,говорят, полные кранты.

– Проснись, Витек, – сказал он,открывая дверцу и встряхивая водителя за плечо. – Труба зовет.

Водитель, чудилось, еще не открыл глаза, а ужеповернул ключик в стояке. Белинский с усилием потянул на себя дверцу, но онаотчего-то не закрывалась. Господи, этот битый-перебитый «Фольксваген»...Правильно Витька причитает, что даже германская техника от такой безумнойэксплуатации идет вразнос. Дверка-то раскачалась, и очень сильно.

– Ну что там? – хриплым со снаголосом поинтересовался в это время Виктор.