Осторожно: снежный человек! - Валерий Гусев

Все это я выпалил Алешке.

– А причем здесь монастырь? - невинно так удивился Алешка. - Он в колодец спускается.

– Зачем? За водичкой? Так она соленая. Проще в море набрать.

И тут нам стало ясно - там, в этом колодце кроется разгадка монастыря и его черных монахов.

– Ладно, - сказал Алешка. - Лезь первый. Так и быть. Ты старше, а я…

Он, наверное, хотел сказать, что не такой он дурак, чтобы первым лезть в таинственный колодец. А я, значит, такой…

Мы подхватили лестницу и помчались к колодцу. И вот теперь мне стало ясно, зачем в его края вделаны стальные скобы - как ручки у кастрюльки. Дело в том, что на одном конце лестницы был прикреплен мощный карабин. Мы его на одной скобе так и защелкнули. Лестница упала вниз и закачалась, повиснув во всю глубину.

Воды в колодце сейчас было мало. Если смотреть сверху - на метр, не больше от его дна, усеянного камушками.

– Ты камешки собери, - посоветовал Алешка. - Несколько штук, вдруг это золотые самородки. Или драгоценные камни. Мы тогда Арчилу сто банок чернил купим.

– Зачем ему столько? - я снял футболку и шорты, остался в плавках - а то вдруг сорвусь в воду, - и начал спускаться в колодец.

Сколько раз я видел в цирке и в кино, как легко и ловко артисты лазают по таким лестницам. У меня получалось совсем по-другому. Лестница шевелилась подо мной, как живая, деревянные ступеньки норовили вырваться из-под ног. Я все время стукался о стенки колодца то боком, то спиной, то коленками. А один раз даже лбом. Хорошо еще, что стенки колодца были совершенно гладкие, будто кто-то просверлил его в толще скалы громадным сверлом. Но, наверное, так отполировала его вода за многие сотни, а то и тысячи лет.

Иногда я задирал голову и видел над собой круглое светлое пятно, в котором торчала Алешкина голова. Он все время подавал мне советы:

– Осторожней, Дим. Не сорвись. А то как бахнешься! Ну что ты ползешь, как черепаха?

Где это он видел ползающих по веревочной лестнице черепах?

Но вот я почти у самого дна. До воды - полметра. И вот что странно. Я на самом дне колодца, а здесь светло. Ну, не так, конечно, как наверху, но все видно: воду, почему-то пузырьки воздуха в ней, камешки на дне…

– Ну что, Дим? Чего-нибудь увидел? - Алешкин голос прозвучал неожиданно гулко, будто он кричал в трубу. Собственно говоря, так оно и есть. А я - на дне той трубы.

Я поднял голову и крикнул в ответ:

– Ничего тут нет! Вода да камни!

– Дим! А ты нырни! Под водой посмотри!

Вот еще! А впрочем…

Я спустился еще ниже. Прямо в воду. Выпустил перекладину и ухнулся в воду. Встал ногами на дно. Вода теплая, мне по шейку.

Я подумал, подумал и решился. Окунулся с головой и осмотрелся. Вот так так!… В самом низу дно колодца уходило вбок, и в скале было круглое отверстие. И самое удивительное - там был свет. Не яркий, не солнечный, но явственный.

Выскочив на поверхность, я встал на ноги, придерживаясь за нижнюю перекладину лестницы. Отдышался.

– Ну что, Дим? - в Алешкином голосе смешались, как в коктейле, беспокойство и лютое любопытство.

– Леха! - заорал я. - Тут дыра! Куда-то в скалу! И там свет!

– Я лезу к тебе!

– Подожди! Ты не волнуйся, я подольше нырну. Посмотрю.

– Осторожно, Дим! Не захлебнись! А то мне от родителей попадет!

– Ладно! - Я как следует продышался и нырнул.

Страшно было соваться в эту дыру. Очень страшно! Вдруг застряну? Или вдруг там какое-нибудь подземно-подводное чудище живет? Отхватит еще голову своими щупальцами. Или сидит там где-нибудь в укромном уголке черный монах и играет собственным черепом…

Но я поплыл. Дыра была достаточно широка. Размерами она походила на лежащую на боку бензиновую бочку.

Я проплыл чуть-чуть, и моя голова оказалась над водой… Вот это да!

Тут же, вдохнув воздуха, я бросился назад, вынырнул и шустро полез наверх.

Алешкино лицо надо мной выражало, кроме интереса, еще и страх. Он, наверное, подумал, что за мной кто-то гонится.

Я поднялся до верха, положил руки на край колодца и отдышался.

– Ну что, Дим? Там полно монахов, да? И черепов?

– Я тут подышу немножко, - сказал я, - а ты пока сбегай за фонариком. И полиэтиленовый пакет захвати.

– А шашку, Дим?

Я молча показал ему кулак.

Алешка тут же исчез. И вскоре вернулся, на бегу сбрасывая с себя футболку.

Я замотал фонарик в пакет и стал спускаться. Алешка, дождавшись когда я достигну дна, ринулся за мной. У него спуск прошел несравненно ловчее.

За это время уровень воды еще понизился. Мы стояли рядом в воде - я по пояс, Алешка по грудь, - и я инструктировал его, хотя вообще-то нырял и плавал он здорово, тут за него можно было не бояться.

– Как я окунусь, - говорил я, - хватай меня за пятку, понял?

– За правую? - уточнил он.

– Какая подвернется. Готов?

Мы продышались, нырнули, поплыли - вынырнули.

– Вот это фишка! - восхищенно выдохнул Алешка.

Да, это была фишка. Мы находились как бы в большой полутемной комнате. Вправо от нас уходил куда-то в темноту низкий сводчатый коридор. Слева из воды поднимались каменные ступени и исчезали где-то в стене. Часть из них, самые нижние, были влажные и заросшие зеленью. Видно было, что их время от времени заливает поднимающейся водой.

Воды здесь, кстати, было не много, так же, как и в колодце - мне по пояс, Лешке - по грудь. Мы прошагали к ступеням, взобрались на них.

Сложные чувства мы испытывали. Восторг, жуткое любопытство. И еще одно - о нем не скажу. Попробуйте сами оказаться в таком месте - поймете.

Ступени становились все уже. И становилось все темнее. И холоднее. Я включил фонарик. Мы взбирались все выше и выше по каменной винтовой лестнице. Вскоре она стала совсем узкой, и временами мы задевали локтями за холодные стены. Здорово кто-то здесь поработал сотни лет назад! Наш фонарик выхватывал из темноты полустертые ступени, неровные стены. И я заметил, когда мы уже запыхались, что луч его становится все тускнее. Потому что откуда-то сверху проникал дневной свет. Наконец я выключил фонарик.

И чуть было не треснулся лбом - проем в конце лестницы был очень низкий. А за ним начался длинный коридор. Слева - окна, затянутые снаружи колючими ветками зарослей. А вот справа - двери и двери. Ну, не совсем двери. Дверей, как таковых, чтобы открывались и закрывались, не было - одни только сводчатые проемы. Входы к «етим самый кельим».

Вырубленные в скале комнаты. Причем, вырубленные не просто, а я бы сказал, с некоторым оформлением интерьера. В каждой келье оставлено возвышение у одной стены, вроде лежанки. Напротив нее - большой, кубической формы камень - что-то вроде стола, а рядом с ним - камень поменьше - стул со спинкой. По стенам - ниши, заставленные коллекциями черепов. И каждый череп, как мы разглядели, и правда с дыркой.