Дом яростных крыльев - Оливия Вильденштейн

и Фибус не знают, что меня не пригласили, а я побоялась признаться им в этом, так как это могло изменить их планы, или что ещё хуже — не изменить. Когда солнце окрашивает небо в оранжевые и розовые тона, я оказываюсь на пристани, где встречаю Джиану, которая запирает дверь таверны. Я пытаюсь завернуть в переулок, пока она меня не заметила, но не успеваю.

— Сиб уехала вместе с мамой и папой около часа назад, — она осматривает мою одежду. — Почему ты не нарядилась?

Я смотрю вниз и начинаю теребить свой простенький наряд. Вместо того чтобы ещё больше погрязнуть в жалости к себе, я округляю глаза и с притворным ужасом шепчу:

— Неужели я опять надела своё невидимое платье?

Джиане хватает такта посмеяться над моей жалкой шуткой.

Я киваю на её простой наряд.

— А что насчёт твоего бального платья?

— Боже, ты думала, я пойду на пир в Исолакуори? Не в этой жизни.

Поскольку мы живём только один раз, я предполагаю, что она вообще не планирует их посещать.

— Куда ты идёшь?

— В Ракс. Люди устроили там свой собственный праздник, так как ленты не достигли их берега.

Не удивительно.

Людям даже не разрешается плавать по каналам, окружающим королевский остров.

— Как ты попадёшь в Ракокки?

Она поджимает губы. А потом ещё раз. Наконец, она вздыхает.

— На лодке Антони. Он и его друзья не попали в список.

— Я тоже.

Она приподнимает бровь.

— В это сложно поверить.

— Поверь, — я облизываю губы. — Могу я поехать с тобой?

Заходящее солнце подсвечивает очертания Джианы золотым цветом, делая её смуглую кожу ещё темнее, пока она не становится черной как смоль.

— Твоя бабушка…

— Ей не обязательно знать.

— Фэллон.

— Пожалуйста, Джиа. Я тебя умоляю.

Я подхожу к ней, сложив руки, словно в молитве.

— Я сделаю всё. Всё что угодно.

Она испускает глубокий вздох.

— Тогда не дай мне стать обедом змея, когда твоя бабушка бросит меня в канал, хорошо?

— Да! — почти кричу я, после чего понизив голос, добавляю: — Только она тебя туда не бросит. Клянусь всеми фейскими богами.

Джиана улыбается и качает головой, а затем указывает на пристань, где стоит Антони. Его взгляд прикован к нам.

Воодушевление из-за того, что я поеду в Ракс, наполняет самые мелкие трещинки у меня в груди. Я не только хочу вырваться отсюда и избавиться от своей меланхолии, но также хочу встретиться с Бронвен.

Антони смотрит на меня из-под низко опущенных бровей.

— Ты не на празднике, Фэллон?

— Я же Росси, забыл?

Я прикусываю щёку — не до крови, но достаточно сильно, чтобы отвлечься от той боли, которая снова начала прокалывать мою грудь.

— Наше общественное положение довольно плачевное.

Он всё ещё не сдвинулся с места, чтобы пропустить меня в лодку.

— Я заплачу.

Я запускаю руку в карман своей юбки.

— Фэллон, пожалуйста, — он сжимает моё предплечье. — Твои деньги не помогут моей лодке.

Я делаю резкий вдох и отхожу на шаг назад.

— Понимаю, я…

— Ты что-то поняла, но определённо не то, что я имел в виду, — он протягивает мне ладонь.

Я хмурюсь, посмотрев на неё, а потом смотрю на него.

— Я бы никогда не взял с тебя денег, Фэллон, — он говорит это так нежно, и от одного его тона моё трепещущее сердце успокаивается. — Женщинам по фамилии Росси всегда рады на моей лодке.

Сглотнув, я кладу руку поверх его руки и разрешаю ему опустить меня в лодку. Когда я устраиваюсь на носу, Антони начинает разматывать тросы, и я вижу, как напрягаются бицепсы под его свободной свежевыстиранной рубашкой тёмно-синего цвета.

Сомневаюсь, что он будет против моего внимания, но я всё равно устремляю свой взгляд на солдатские бараки, в которых сегодня тихо, так как большинство военных вызвали во дворец для помощи королевской страже. И всё же несколько человек в униформе бродят по узкой полоске острова, которая отделяет Ракс от Тарелексо.

Я рада тому, что сейчас темно, но всё же задумалась о том, как мы будем проезжать контрольно-пропускной пункт.

— У меня нет пропуска.

Антони подскакивает ко мне, оставив своих друзей грести.

— Тебе он не нужен, если ты на моём судне.

— Как так?

— Я торгую не только рыбой, — я не понимаю, что он имеет в виду, и по моему лицу это видно. — Это секрет, Фэллон.

Он подмигивает мне, заставляя меня задаться вопросом о том, какие же секреты он скрывает.

— Эти секреты дорого стоят.

— То есть нас даже не остановят?

— Нет.

Порывы солёного ветра воюют с его локонами. Он откидывает их, и его выразительное лицо расплывается в улыбке, а ямочка на его мужественном подбородке углубляется.

— Не могу поверить в то, что Фэллон Росси стоит на моей лодке и направляется в сторону болот.

Я возвращаю ему его улыбку и откидываю назад свои локоны.

— Да ещё и рада этому. Может быть, тебе в кофе написал эльф?

Я морщу нос.

— Фу. Зачем ты вообще это сказал?

— Говорят, что их моча заставляет фейри вести себя… буйно.

— Во-первых, это отвратительно.

Хотя и информативно. Как так вышло, что Фибус, который вырос среди эльфов, не рассказывал мне об этом?

— Во-вторых, я сама себе завариваю кофе, и у меня нет эльфов.

Из-под лодки выплывает голубой змей, его молочно-белый рог блестит в лунном свете. Он не обращает на нас внимания и просто уплывает, заставив Джиану приглушённо вскрикнуть. Волны врезаются в борт лодки. Я теряю равновесие.

Антони обхватывает меня рукой за талию, когда я налетаю на него сбоку.

— Лучше поплаваем после праздника.

Я запрокидываю голову и смотрю ему в лицо.

— Поплаваем? Ты плаваешь?

— Моя стихия — вода.

— Верно, но никто не умеет управлять морскими змеями.

Он так пристально смотрит на моё лицо, что мои щёки вспыхивают.

— Кроме тебя.

— Я пересекалась только с одним.

Я опускаю взгляд на канал. Интересно, а вдруг Минимус находится сейчас где-то под этой водной гладью, залитой лунным светом?

— Другие могут меня ненавидеть.

— Вряд ли есть существа, которые могут тебя ненавидеть, Фэллон.

Я делаю глубокий вдох, наполнив лёгкие солью, ветром и светом звёзд.

— Мой дед.

— Твой дед — дурак.

Я делаю резкий вдох, потому что мы уже в нескольких метрах от контрольно-пропускного пункта, и два солдата-фейри стоят у плавучих ворот.

— Не говори так.

Антони хмурит лоб. Он решил, что я защищаю деда.

— Его влияние слишком огромное, а слух слишком острый. И хотя ты умеешь плавать, я не хочу, чтобы ты закончил свои дни в этом канале.

Его