У Ветра твои глаза - Анна Осокина

Она, как во сне, следила за движениями его и своей ладоней, слушала дыхание Рея, ощущала, как быстро бьется ее собственное сердце. Вторую руку он положил ей на затылок, не надавливая, но давая понять, чего именно желает. И Мира решилась: приблизилась и дотронулась губами до обнаженной головки, ощущая чуть солоноватый вкус. Рей застонал. Она чувствовала, как от него волнами исходит удовольствие и, ободренная этим, раскрыла губы шире, захватывая больше плоти. Моноец ахнул, захватив в кулак ее волосы на затылке. Сейчас это не принесло боли, только немного остроты. Мира хотела, чтобы ему было хорошо, это желание переполняло ее изнутри — головка полностью скользнула в рот. Она аккуратно трогала член языком, исследовала его, слегка втянула в себя, посасывая. Рейчар издал звук, похожий на рык, и сильнее надавил ей на голову рукой. Женщина дернулась — он вошел очень глубоко, достав до горла. Паника накрыла с головой, она не могла дышать. Великан, почувствовав, что она испугалась, ослабил хватку. Мира отстранилась, закашлявшись. Рей тут же оказался рядом с ней на коленях. Взял ее лицо в обе ладони и нежно поцеловал.

— Прости, было слишком хорошо…

— Мне тоже, — прохрипела она, голос совершенно не слушался.

Рей повалил ее на горячий влажный пол, придерживая, чтобы она не ударилась, и отстранился. Жадно оглядывал все ее тело: от макушки до кончиков пальцев ног. Она дрожала от этого, но не из-за смущения. Дрожала от того, насколько ей нравился этот восхищенно-серьезный взгляд. Его рука скользнула ей между бедер, чуть раздвигая их. Он продолжал разглядывать каждую частичку ее тела.

— Ты такая красивая…

— Иди ко мне, — прошептала то, чего желала больше всего на свете.

И он послушался. Накрыл своим телом, скользнул в нее осторожно.

— Такая влажная внутри…

Подождал, пока пройдет первая вспышка боли и продолжил двигаться. То медленно, то чуть ускоряя темп, но очень нежно. На этот раз он лучше держал себя в руках, не позволяя себе сбиваться с ритма, стараясь не причинять неприятных ощущений.

— Быстрее…

— Тебе будет больно.

— Прошу, быстрее!

Мира была в нетерпении, она чувствовала, что ей не хватает одной нежности, нужно нечто большее. Волна удовольствия уже зарождалась в глубине тела, но той требовалась помощь. Северянка вильнула бедрами навстречу. Мужчина что-то пробормотал на незнакомом грубом языке, похоже, что выругался, и с силой вогнал себя в нее. Один, второй, третий раз.

— Рей! Рей! — громко выкрикивала Мира при каждом движении, только крепче обхватывая его плечи руками.

Когда она затряслась под ним, он не смог больше сдерживаться, еще несколько мощных толчков и он замер, зарывшись носом ей в волосы, не в силах выпустить эту женщину из рук даже после разрядки.

— Скаар, — произнес Рей, указывая на стол, за которым они сидели.

— Скар, — повторила Мира.

Моноец улыбнулся, и от этих огоньков, что зажглись у него в глазах, у знахарки закололо в груди.

— Ты сейчас сказала «рыба». А стол будет «ска-а-ар», — намеренно растянул он слово. — Понимаешь?

Мира притворно недовольно на него посмотрела и поднялась, собирая грязную после ужина посуду.

— Ну, ска-а-а-а-ар, — передразнила она, еще больше удлиняя гласную.

— Не-е-ет, — рассмеялся он, тоже поднимаясь и помогая убирать. — Так говорят только в глубинке, в столице не тянут так сильно.

— А, по-твоему, где? В столице что ли? — возмутилась Мира. — Мой рот просто не предназначен для твоего языка!

Стояла уже середина зимы. Снег толстым слоем завалил все вокруг. Даже добраться в деревню не представлялось возможным. Но Мира позаботилась обо всех запасах заранее, так что теперь оставалось только пережидать самые сильные морозы и снегопады.

— Разве? — моноец мягко забрал тарелки из рук Миры, положил их в таз для мытья и повернулся к ней лицом. Наклонился, коснулся губами ее губ. Она замерла. Как и каждый раз, когда он так делал. Почему сердце начинало биться быстрее? Почему поднимались на руках волоски? Она не знала, но тело реагировало на этого человека совершенно особенно. Его язык аккуратно развел ее губы…

— Рей! — отстранилась она смеясь. — Я же не в том смысле!

Он тоже не мог сдержать смех и прижал ее к горячей груди. Мира обняла его за талию и чувствовала, как мощно стучит его сердце. Они замерли. Есть такие моменты, которые хочется задержать. Остановить. Навсегда сохранить в памяти. Случился один из них. Она чувствовала его тепло и знала, что он улыбается, даже не глядя на него. Страшно было признаться, но прямо здесь и прямо сейчас она была счастлива. Где-то в глубине души продолжала корить себя за то, что смеет испытывать это чувство благодаря врагу. И все же она ничего не могла с собой поделать. Он стал слишком важен. Слишком нужен. И все же одна мысль омрачала это безоговорочное счастье.

Долго ль еще?..

— Давай ложиться, — тихо сказал он, в его голосе все еще не погасли искорки веселья.

— Посуду нужно вымыть.

— Никуда твоя посуда не убежит, — он легко подхватил ее на руки и закинул на печь. Мира вскрикнула и захихикала, как маленькая, начиная устраиваться. Теперь они спали здесь. Вместе. На полу все же холодно, а на полати Рей со своим могучим телосложением нормально не вмещался.

Расплетая на ночь косу, Мира украдкой наблюдала, как мужчина стягивает с себя рубаху, затем — штаны. Гасит светильник. Два шага. Он забирается к ней. Как довольный кот разваливается на лежанке, сладко потягиваясь.

Уже ставшим привычным жестом женщина подкатилась ему под бок, зарылась носом в шею, чувствуя, как его рука укрывает ее плечи. Тихо-тихо. Только ветер завывает. А вот навка больше к дому не приближалась. Видно, оберег прекрасно работал.

— У вас всем делают такие рисунки? — в темноте было не видно, но Мира помнила, где располагается его солнце, и положила туда ладонь.

— Многим. Тем, кто родился в истинно верующих семьях.

— А это как? — удивилась она.

— Истинно верующие — те, кто верит во Всемогущего, единственного бога, — объяснил Рейчар.

— Но как же выбрать одного? Остальные же разгневаются!

Рей тихо рассмеялся.

— Что? — Мира приподнялась на локте, пытаясь рассмотреть его лицо в почти полной темноте.

— Ничего, просто не знаю, как объяснить. Ты веришь в своих богов, я — в своего. Для тебя их много, для меня — он один.

— То есть вообще один? — еще больше удивилась северянка.

— То есть вообще один, — передразнил ее моноец.

Мира надолго замолчала, переваривая то, что только что узнала. Она снова легла, прислушиваясь к мерному ритму сердца Рея.

— Знаешь… — начала она и замолчала.

— М?..