Книги онлайн и без регистрации » Приключение » У Земли на макушке - Владимир Маркович Санин

У Земли на макушке - Владимир Маркович Санин

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 10 11 12 13 14 15 16 17 18 ... 49
Перейти на страницу:
Выяснилось, что черти здесь ни при чем. Просто Сергея подняли по тревоге, так как пурга выдула из колхозной больницы все тепло и больные замерзали. Сергей притащил несколько ведер угля, растопил печь и вернулся спасать остаток ночи. Я поинтересовался, каким образом ему удалось добраться до больницы.

— Это делается очень просто, — разъяснил Сергей. — Нужно распахнуть шубу, вставить вместо стабилизатора перышко — и лететь по ветру в свое удовольствие. Дешево и удобно.

Сергей отправился досыпать, а я залез в спальный мешок и до утра думал о всякой всячине. Вездеход, конечно, за мной не придет, и на мыс Шмидта, где меня ждут друзья, попасть не удастся. Одним словом, все планы летят кувырком. Придется их корректировать — в зависимости от обстановки…

А за окном стоял сплошной рев, в который вплетались прожилки пронзительного свиста, словно в адскую компанию контрабасов попала сошедшая с ума скрипка. Я лежал, курил и думал о том, что чем дальше ухожу от цивилизации с ее высшим проявлением — любимой тахтой в моем кабинете, тем больше смещаются представления о комфорте. Лишенный привычных удобств в Черском, я с умилением вспоминал свою обжитую московскую квартиру; валяясь на мешках с рыбой в самолете, я грезил комнатушкой в Черском, просил у нее прощения за то, что не оценил ее по достоинству; вчера, проснувшись от холода, я мечтал о теплом фюзеляже, называл его ласковыми словами и пришел к выводу, что трудно придумать более приспособленное для жилья место, чем обогреваемый фюзеляж самолета ЛИ-2. А сейчас я благословлял свою заиндевевшую комнату, в которой спасаюсь от пурги. И думал, что, если переложить печку да отремонтировать стены, в такой комнате можно жить не тужить, детишек растить и хором петь народные песни. И вдруг я вспомнил, какая растерянность охватила прошлой зимой жильцов нашего дома при виде объявления:

"Сегодня от 12 до 22 часов горячая вода и отопление будут отключены". Боже, какая паника! Крики, шум, предложения послать телеграмму в Моссовет, жалобу в газету…

Удивительное существо человек. Я помню, как в 1942-м мы, мальчишки, слушали рассказ одного студента:

— А до войны было так, — говорил он, медленно, с наслаждением жуя хлебную корку. — Захотелось есть — покупаешь, к примеру, горячий батон в филипповской булочной, в елисеевском берешь масла холодного брусок, граммов сто, — и нажимаешь…

А мы глотали слюну, и каждая клеточка наших тощих тел требовала горячих батонов с холодным маслом. Иногда я встречаю этого бывшего студента и знаю, что он способен устроить жене скандал, если она предложит на завтрак только те предметы его голодных грез.

И еще мне вспомнился разговор с Женей Григориным, тихим и скромным парнем, о котором я говорил в предыдущей главе. Когда я спросил, не тяготит ли его однообразие жизни на полярной станции, отсутствие многих вещей, удобств. Женя улыбнулся.

— Рассказать вам притчу? — предложил он. — Жили-были четырнадцать полярников на острове Уединения. Он и в самом деле заслужил свое название: находится остров в Карском море, километрах в восьмистах от Диксона. Раз в год приходил пароход, привозив продукты и топливо, да еще четыре раза в году самолет сбрасывал полярникам мешки с почтой. От удара о землю почта из мешков разлеталась, и островитяне бегали спасать свои письма. Вот так мы и жили три года, видя лишь друг друга да слушая радио. Шесть месяцев в году — полярная ночь, летом — один градус тепла, кругом медведи… А вы спрашиваете, — закончил Женя, — хорошо ли мне на Врангеля! Да мне кажется, что я в рай попал! Все познается в сравнении…

Вот он, "конечный вывод мудрости людской": все познается в сравнении. Прими мой поклон, неизвестный мыслитель, первооткрыватель афоризма, давшего мне ключ к размышлениям в сегодняшнюю ночь. Мы всегда хотим жить на ступеньку лучше: таков закон политической экономии и жизни. А закрепившись на новой ступеньке, сравниваем ее со следующей, и хотим шагнуть на нее, и всю жизнь будем видеть лестницу, у которой нет конца, лестницу беспредельную, как наши желания. И нет в мире понятия более субъективного, чем человеческие потребности, и никогда людей не будет удовлетворять то, что они имеют.

Потому что перед глазами всегда будет стоять лучшее — самый ярый враг и самый добрый друг хорошего. Ибо такова диалектика лучшего: пробуждать зависть и стремление догнать.

И обречены на неудачу люди, которые пытаются искусственно ограничить свои и главным образом чужие потребности. Евангельская проповедь добродетельной нищеты — одна из самых надуманных в Новом завете. Хотел бы я хоть одним глазом взглянуть на оборванных апостолов, когда мимо них в роскошном автомобиле пронесся бы их наследник, кардинал двадцатого века!

Вот о чем я размышлял в ту ночь, когда за окном бушевала пурга.

ПУРГА В НАТУРАЛЬНУЮ ВЕЛИЧИНУ

До кают-компании, как полярники называют свою столовую, было метров семьдесят сплошной пурги, но аппетит придал мне решимости. Я застегнул на шубе все пуговицы, обмотал лицо шарфом, поднял воротник, смело вышел на крыльцо — и задохнулся. Быть может, если бы вместо завтрака меня пригласили на урок танцев, я возвратился бы обратно. Но голод — тысячу раз не тетка, а голь на выдумки хитра. Я встал к ветру спиной, выказав тем самым свое к нему пренебрежение, и начал медленно двигаться вперед задом. Этот тактический ход оказался удачным, и через несколько минут я сидел за столом.

Меня удивило, что никто и не заикался о пурге, хотя, по моему мнению, все разговоры должны были вращаться именно вокруг нее. Братья Жинжило вспоминали родной Ленинград, старший радист Толя Мокеев чуть не со слезами на глазах рассказывал о факельном шествии, которым его земляки — ростовчане отметили историческое второе место своих футболистов, а Володя Кизнерцев и Борис Зинин шумно спорили на узковедомственную аэрологическую тему. Я решил направить беседу в правильное русло и глубокомысленно изрек:

— Пурга-то, а? Заворачивает.

Лучше бы вместо этой реплики я выпил четвертую чашку чаю. Все-таки говорить — хорошо, а молчать — золото. На меня тут же обрушилась волна соболезнований. Сначала не без ехидства вспоминали, как я вчера со всеми распрощался, а когда Алексей Жинжило рассказал восхищенным слушателям, что я предусмотрительно отметил командировку, восторгам не было конца. Если улыбки, смех и конвульсивный хохот, как полагают медики, продляют человеческую жизнь, то благодаря моему невинному замечанию полярники острова Врангеля будут жить до двухсот лет.

С грехом пополам отбившись от нападок, я с Мокеевым пошел в радиорубку. Сменный радист Мария, жена Мокеева, уже успела облазить весь

1 ... 10 11 12 13 14 15 16 17 18 ... 49
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. В коментария нецензурная лексика и оскорбления ЗАПРЕЩЕНЫ! Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?