Сказки Дальних стран - Александр Асмолов

– Ме́ня, это что, конец Света? – мышонок сам испугался такой догадки. – Синее и ровное. Блестит-то как… Смотри: земля кончилась и дальше – ничегошеньки нет. Ни лесочка, ни бугорка, ни рощицы… Ой, пропадем мы тут!

– Да ладно тебе, – попытался успокоить паникера медвежонок, хотя и сам не на шутку разволновался. – Красиво как! Будто летим, и все внизу такое маленькое.

– Но мы же на Длинном сидим, – справедливо заметил серый грызун. – А он летать не умеет.

– Не умеет, – растерянно согласился косолапый. – Надо Соню разбудить, она все знает.

Друзья принялись деликатно подталкивать сову то в один, то в другой бок.

– Что? Где? – ночная охотница ничего не могла разглядеть при ярком дневном свете. – Куда это вы меня завезли. – Она возмущенно моргала и щурилась.

– Конец Света! – мышонок осмелел, поняв, что не он один растерян. – Куда ни глянь – земля кончилась!

Он пробрался на макушку лося и привстал на задние лапки. При этом передней лапкой непоседа прикрывал маленькие глазки от солнца и всматривался вдаль. Прямо у ног лесного гиганта начинался высокий обрывистый берег. Далеко внизу виднелись огромные валуны.

– Ой, море! – по-детски взвизгнула сова.

– Я часто видела похожие картинки в книге, но вот в реальности вижу впервые… Это настоящее море!

Длинный повернул морду к смотрительнице Дальнего леса – в его карих глазах читались волнение и восторг. Все уже привыкли, что немногословный и спокойный лось редко проявляет эмоции, но глаза у него были очень выразительные: большие, влажные умные. В постоянно грустном взгляде иногда проскальзывали лукавые искорки, а то и насмешка. Он умел подбодрить взглядом, предостеречь, а то и просто улыбнуться.

– Море? – растерянно повторил мышонок.

– По которому плавают корабли? – присоединился к нему Ме́ня.

– Моряки говорят, что корабли ходят, – поправила его сова.

– Значит, мы не утонем, – обрадовался Малёк. – У нашего Длинного ноги тоже ого-го…

– Он метнулся к медвежонку и вскарабкался к нему на макушку. – И отсюда берега не видно… Вот это море! Это я понимаю…

– Берега, действительно, не видно, – орел, как всегда, бесшумно спикировал откуда-то сверху и уселся на большой камень рядом.

– А нам нужно каким-то образом оказаться именно на другом берегу. Плавать на большие расстояния, как я понимаю, умеет только Длинный.

– А как же они тут ходят? – испуганно полюбопытствовал мышонок.

– Увы, дружок, вброд можно перейти речку, и то не всякую, а к морям это выражение попросту неприемлемо.

– Чего тут «приемливать», – заворчал пристыженный грызун. – Тропинки нужно искать.

Неожиданно налетел ветер, и поднялись волны. Они обрушивались на огромные валуны внизу, обдавая все брызгами. Синяя безмятежная гладь стала серой, а гребни волн побелели он пены. Небосвод стали затягивать черные тучи. Средь бела дня опустились сумерки. Ветер все усиливался, и путникам стало трудно оставаться на месте. Оглядываясь, они искали хоть какое-то убежище, но кругом кроме редкой травы и низеньких кустов, словно прилизанных сильными ветрами, ничего не было.

Прильнув к спине мощного лося, все старались удержаться, цепляясь как только можно, однако сам лесной гигант едва стоял на ногах. Он раскачивался из стороны в сторону при особенно сильных порывах ветра, который уже можно было назвать ураганом. На бушующих волнах стали появляться смерчи. Причудливо изгибающиеся длинные черные рукава огромных воронок захватывали все на своем пути, унося куда-то вверх. Вращаясь с ужасающей скоростью у самой морской поверхности, они подхватывали ввысь тонны воды. Зрелище было страшное и захватывающее одновременно.

Достигнув огромных валунов под обрывистым берегом, смерчи разбивались о них, заливая все неимоверным количеством воды. Ни дождя, ни грома не было, только ветер свистел в ушах, бушевали волны, да разбившиеся смерчи рождали целые водопады, которые ветер тут же принимался остервенело рвать в клочья. Зрители еще ниже припадали в спине Длинного, умоляя его держаться и держаться. К своему ужасу все разом заметили среди прочих огромный смерч, мчавшийся справа над бушующими волнами. В отличие от своих собратьев его извивающийся рукав был диаметром с поляну. Не достигнув берега, гигантский смерч одним махом перепрыгнул высокие обрывистые скалы и понесся вдоль берега. Он приближался к лосю справа так стремительно, что бежать было бесполезно. Все закрыли глаза, мысленно прощаясь с родными.

Словно опавшие листья, смерч подхватил всю компанию и завертел, поднимая вверх. От сильного ветра и страха у друзей перехватило дыхание. Кувыркаясь, они поднимались по гигантской спирали, словно среди сильного дождя. Вокруг путешественников с неимоверной скоростью мелькали еще и другие какие-то предметы. Черный рукав смерча, подобно хоботу гигантского слона, всасывал в себя все с прибрежной полоски земли над обрывом. Затем смерч неожиданно соскользнул опять в бушующее море и стремительно понесся по его просторам прочь от берега. Его невольные пленники едва ли ни теряли сознание от беспорядочного вращения, которое им приходилось испытывать, но коварная карусель и не думала останавливаться.

Сколько так продолжалось, никто из друзей не смог бы сказать определенно. Время исчезает при поединке со смертью. Неожиданно все почувствовали, что вращение останавливается. Смерч начал распадаться, и все, поднятое им вверх, начало беспорядочно падать. Несчастные души охватила паника. Страх перед неизвестностью заставил троицу, на спине лося, вцепиться в шкуру Длинного что есть мочи. Однако, они так сильно шлепнулись в воду, что разлетелись в разные стороны и погрузились в пучину. Прошло какое-то время, пока их головы показались среди волн.

Отплевываясь от воды, которая забралась куда только возможно, и судорожно глотая воздух, путешественники барахтались, призывая друг друга на помощь. Чем бы все это закончилось, сказать трудно, но лось радостно протрубил могучим голосом, что видит плот. Лесной гигант и в воде был сильнее и выше всех. Словно непотопляемый фрегат, он раскачивался на волнах, подгребая ко всем по очереди. Первым на мокрую спину Длинного вскарабкался шустрый Малек. Грызун тут же перебрался на мощные рога лося и увидел сову. Та была еле жива. Прикрыв огромные глаза от солнечного света, Соня лежала на спине, отдавшись воле волн. Они швыряли легкое тело смотрительницы Дальнего леса так бесцеремонно, что мышонок взвизгнул, увидев это. Лосю прошлось изловчиться, чтобы подставить свою спину под безвольную тушку совы. Малек при этом громко пищал и суетился, больше мешая, чем помогая. Медвежонок отыскался сам и без лишних слов вскарабкался на спину лося. Какое-то время все молчали, переводя дыхание и приходя в себя после столь необычной передряги.

Первым засуетился грызун. Он стал отчаянно жестикулировать лапками, указывая на что-то среди волн. То ли от волнения, то ли от соленой воды океана он потерял голос и только хрипел. Соня проявила полное равнодушие к этой возне, еще не решив для себя, возвращаться ли ей к жизни. Если бы она могла бледнеть, подобно чопорным дамам на светских балах, то непременно побледнела бы, но увы. Совам этого не дано. Медвежонку тоже не хотелось шевелиться, он нахлебался соленой воды, отчего в животе урчало, но он сжалился над мышонком и приподнялся, чтобы посмотреть. И не зря. Неподалеку, среди волн, мелькал плот. Откуда он тут оказался, никто не знал, но это был путь к спасению.