Не предам, не покину - Лёка Лактысева

- Воды... - разлепил спекшиеся губы ребенок.

- О! Очухался! А мы уж думали, подохнешь. Спорили, кому достанется твоё сердце, а кому - печень. - Один из девампов приблизился, провел когтями по груди и животу мальчишки, показывая, что отлично осведомлен, где у уммаров находятся названные внутренние органы.

Вигге был смелым мальчиком, но в тот момент его затрясло от ужаса!

Уммары верили, что воин, у которого вырвали сердце и печень, никогда не найдет дорогу к Отцу-Медведю, дарующему новую жизнь, и будет вечно скитаться в ледяной пустыне.

- Нет! Нет! Не подходите! - закричал тогда Вигге.

И, сам того не зная, продолжал так кричать каждую ночь.

- Вигге! Вигге! Очнись, малыш! - донесся до мечущегося, пытающегося скинуть веревочные путы медвежонка, нежный женский голос. Ласковый, знакомый..

- Мама?! Ма-ма-а! - мальчик рванулся навстречу голосу, свалился откуда-то, больно ударился боком, локтем и. проснулся на полу подпрыгивающей на ухабах кареты.

Его тело, покрытое белой шерстью, едва умещалось между сиденьями. Путы из лозы больно врезались в руки и ноги, которые стали вдвое толще и уже почти полностью превратились в медвежьи лапы.

- Ты меня слышишь, Вигге? Проснись скорее! - все тот же женский голос, что и во сне, продолжал звать, уговаривать, успокаивать. - Тебя никто не тронет!

- Вета. - медвежья пасть была не слишком приспособлена к человеческой речи, но одно слово мальчику все же удалось произнести.

- Да, это я! Похоже, тебе приснился кошмар, и ты попытался перекинуться в медведя! -поспешила объяснить испуганному пареньку Иветта.

Вигге застонал от боли, от усилия, которое ему пришлось приложить, чтобы совладать со своей звериной сущностью и вернуть себе человеческий облик.

Наконец, это ему удалось.

- Ты молодец! Ты справился! - похвалила мальчика заботливая старшая подружка. -Сейчас помогу тебе вернуться обратно на мягкую теплую скамью. Ох, и напугал ты меня!

Поднять ослабевшего мальчугана было непросто, но, в конце концов, у них все получилось.

Не имея сил перебраться обратно на свое сиденье, Ветка пристроилась рядом с Вигге, уложила его голову себе на колени.

- Устал, мой хороший? - Ребенок моргнул согласно. - Может, попробуешь снова уснуть?

- Нет... не хочу! Боюсь, что опять начну оборачиваться... - мальчишка отрицательно повел головой. Блеснул глазами, полными непролитых слез.

- Тогда поговори со мной, - тут же предложила Иветта. - Расскажи, что тебе снилось? Вот увидишь: сразу станет не так страшно!

Вигге кивнул согласно. Облизнул пересохшие губы. Иветта заметила, напоила его сладкой фруктовой водой. И мальчик, запинаясь и всхлипывая, дрожащим голосом поведал ей историю своего пленения.

- Когда ты позвала меня, чтобы разбудить, мне показалось, что я слышу голос мамы. -после этих слов он не выдержал, заплакал - от боли, от обиды, от тоски по дому.

За все дни, что провел Вигге у девампов, он не пролил ни слезинки. Наверное, потому что рядом не было никого, кто смог бы обнять и пожалеть. Теперь же его голова лежала на мягких теплых коленях взрослой и доброй подруги. Ее тонкие пальчики ласково поглаживали его по плечам и щекам, перебирали спутанные волосы.

- Хорошо, что ты разбудила меня, Вета, - постепенно успокаиваясь, произнес мальчишка.

- Иначе я не смог бы сдержать оборот и превратился в медведя.

- Почему же ты не хочешь оборачиваться медведем? - заинтересовалась Иветта.

- Оборот отнимает много сил. К тому же, зверю нужно много еды. Если ни сил, ни еды не будет, я не смогу перекинуться обратно, - признался ребенок.

- Тогда давай я тебя еще немного покормлю. Не хочу, чтобы ты ослабел еще больше.

Вета снова вытащила короб из-под сиденья. Отдала Вигге вторую половину запеченной звериной тушки. Да и сама решила не терять времени даром и съела еще один пирожок с ягодами: кто знает, не отберут ли девампы съестные припасы, которые не заметили раньше?

После еды Вигге снова захотел спать. Он сонно моргал, тер глаза кулаками и просил Ветку рассказать что-нибудь о ее жизни, о дальней стране, из которой она приехала. Он был согласен на все, лишь бы не уснуть.

- Я посторожу твой сон и прогоню кошмар, если вдруг он вернется, - пообещала ему Иветта. - Засыпай, малыш. Набирайся сил.

- Только не уходи, - попросил Вигге. - Посиди здесь, со мной.

- Хорошо, я буду держать твою голову у себя на коленях, - услышав эти слова, маленький уммар успокоился и все же уснул.

Вета, как и обещала, обнимала мальчишку и сторожила его сон до самого рассвета. Следующие два дня прошли без особых изменений.

Обоз из трех повозок, на которых везли около двух десятков пленников, останавливался дважды в сутки: рано утром и поздно вечером. Пленникам позволяли справить нужду, выдавали скудные порции еды.

Кусочки мяса Вета отдавала медвежонку. Похлебку - все тем же испуганным и молчаливым девочкам-подросткам. На злобные подначки не обращала внимания. Посуду мыла без возражений. И все искала, выжидала случай, чтобы сбежать. Правда, бежать собиралась не одна: бросить Вигге она уже не смогла бы. Мальчик доверял ей, и предать это доверие Ветка не посмела бы.

За эти дни девампы привыкли к покорности Иветты. Теперь похитители не ждали от нее подвоха, и во время остановок уже не следили так тщательно, как в первый вечер.

Девушке это было на руку. В ее голове созрел дерзкий план, и на четвертый вечер она собиралась его осуществить.

Скромный могильный холмик с небольшим каменным надгробием был весь усыпан цветами. Летнее солнце, не жаркое поутру, освещало сидящего у могилы мужчину -высокого, широкоплечего. Мужчина не замечал ничего вокруг. Его желтые тигриные глаза казались мертвыми, будто кто-то погасил в них огонь жизни.

Даромир, Верховный хевдинг пардов, проводил у этого камня с высеченным на нем именем «Иви» каждую свободную минуту. А их, этих минут, было даже слишком много. Родичи любили своего хевдинга, и вместе с ним горевали об его утрате, а потому старались не тревожить понапрасну. «Чудо, что наш Даромир выжил! - шептались они. - Духи благоволят Верховному!»

Сам Яросвет-Даромир свое спасение чудом не считал. И жизнь без любимой казалась ему не милостью духов, а пыткой. Если бы не чувство долга перед кланами, возложившими на него ответственность за поддержание мира и спокойствия - он перекинулся бы пардом и ушел бы в глухие лесные дебри навсегда, чтобы найти там или погибель, или исцеление для своего кровоточащего сердца.

- Иви... Иви! - тоскливо шептали его губы. Он пытался припомнить последние мгновения, проведенные рука об руку с невестой.