Наследники - Марина Акимова

— Ты сирена! — воскликнул Гин. — Как Лори? — спросил и девочка сразу же прекратила попытку запеть, услышав имя своей сестры. Он опустил взгляд на ее галстук.

«Сильная! Да, она совсем ребенок, но даже с маленькой девочкой-сиреной мне не стоит тягаться… а мне со своими процентами…», — парень тяжело вздохнул, дотрагиваясь до галстука.

— Я — Саша, — подходя ближе представилась девочка. Не опасаясь Гина, она села рядом, подперев рукой голову, внимательно смотря то на него, то на галстук. — А что значит этот цвет?

Гин никогда не произносил это слово вслух, он представлялся именем, иногда добавлял фамилию, чтобы его собеседники точно поняли кто он и из какой семьи. Официального запрета на использование фамилии от вожака Таная не было, поэтому ему разрешалось представляться полным именем — Гин Андар Хайит. А что сейчас? Сейчас…

— Это значит, что я человек, — объяснил Гин, видя, как при каждом слове глаза Саши расширяются.

— Человек? — зашептала она, наклонилась смотря в глаза, — а тебя не сожрут здесь?

Гин засмеялся в голос, отвлекая остальных.

«Отличный вопрос», — задумался парень, продолжая улыбаться, внимательно рассматривая детей, отпрысков нового поколения сознающих; на шеях которых были яркие цвета, все самые сильные, знание, что вгоняло его в тоску.

— Я постараюсь выжить, — пообещал он Саше, так же, как и девочка он шептал. Она одобрительно кивнула, возвращая свое внимание на клетку с птицей. — А чем вы тут занимаетесь?

— Развиваем свои силы, — грустно произнесла Саша.

— Ты пытаешься заставить птицу что-то сделать? — она кивнула, — Получается? — девочка отрицательно покачала головой. — Лори что-то рассказывала тебе? О силе? О песне?

Гин точно знал, что каждая сирена уникальна, со своей песней, что олицетворяет душу. Каждая сирена будь то земная или морская должна найти в себе ту точку, что отвечает за внутреннюю энергию, желательно светлую; сирены вспыльчивы и обернуться в злобную им легче легкого. Поэтому с детства они находятся в поиске хорошей стороны.

Саша опустила голову при упоминании сестры.

— Положи руку вот сюда, — Гин показал на себе, прикладывая ладонь к центру грудины, — вдохни поглубже, — Саша начала повторять за ним, — закрой глаза, — девочка покосилась на парня, но он будто ее не замечая сам закрыл глаза и глубоко вдохнул, показывая, что нужно делать. — Вспомни о чем-нибудь хорошем, — Гин засомневался, не мог сосредоточиться и придумать хороший пример, — может о сестре? О Лори? — неуверенно предположил, приоткрывая один глаз, смотря на Сашу. Она кивнула. Точно понимая, о чем он говорит, — попробуй вспомнить… представить.

Гин почувствовал, как Саша снова кивнула. Он улыбнулся и подметил, что с ней он находит общий язык куда легче, чем с ее сестрой, что воспитала в себе будто только отрицательные качества.

— От воспоминаний вот тут, — показывая на ладонь, — собери все тепло, все чувства и эмоции именно внутри, в одной точке. Почувствуй это в своей руке, — Гин немного помолчал. — Попробуй…сейчас, — шепнул он Саше.

Гин открыл глаза наблюдая за девочкой. Она медленно выдыхала и направляла свою энергию на птицу.

Та вспорхнула крыльями и запела свою мелодию. Саша от восторга открыла глаза и внимательно изучала птичку.

— Ты хотела, чтобы она пела?

Саша захлопала в ладоши, остальные дети обернулись и внимательно рассматривали картину, как сирена с помощью человека заставила петь птицу.

— Ух ты! Откуда ты все это знаешь? — спросила Саша.

— Моя сестра, — начал неуверенно Гин, — я помню, как она приручала свою энергию.

Саша внимательно изучала лицо парня.

— Она тоже сирена?

— Она волк, — Гин поправил девочку и широко улыбнулся. — Она очень сильная, — парень опустил свои опечаленные глаза, воспоминания быстро проносились перед ним. — Я помню, как она боролась с волчьей натурой, пыталась ее обуздать; как она запиралась на чердаке, а иногда в подвале, вооружившись цепями. Она так кричала… Особенно тяжело приходилось это на полнолуние. Я все видел. И не помог.

* * *

После обеда Гин, Ноа и Лила сидели на полу комнаты мальчиков, листая свои конспекты по предмету «Дипломатия и влияние реального мира на магический», лекции, которые Гин пропустил из-за вмешательства директрисы и ее планом сделать из человека сознающего.

Жестикулируя, парочка пыталась рассказать, что он пропустил. Лилу очень печалил тот момент, что Гин не смог познакомиться с профессором, что вел курс лекций, что читался целый день с небольшими перерывами. Профессор приходил редко, приезжая из самого Министерства на шикарной мортовской машине и личным водителем, не то из низших сознающих, не то мортом. Кто знает?

В учебниках и на лекциях профессоры и студенты не имели право произносить слово «морт», взамен использовали слово «реальный» или «человеческий», ставя как бы свой мир на второй план, стараясь привить дисциплину сознающим и понимание мира людей, и в надежде понять тонкости переговоров и налаживания контакта среди населения по всему миру.

— Морты, — огрызнулась Лила, — извини, Гин, — вспомнила, под пристальным взглядом Ноа, девушка.

— Все нормально, — смирился. Еще нет, но точно старался привыкнуть. Парень коротко улыбнулся, вспоминая то, как отреагировала на него Саша, с каким восторгом смотрела на него, и то, как она светилась от счастья, что совсем ненадолго может направлять свою песню на объект. Она была благодарной девочкой, ни секунды не сомневаясь Саша обняла Гина, когда закончились занятия.

Гин не чувствовал себя изгоем, он считал, что ему повезло с соседями по комнате, возможно с фамилией, которую все с недоверием произносили, смотря на него, возможно поэтому любопытные личности ограничивались только взглядами и крайне редко словами указывая на все еще серый галстук и пожимали плечами.

«Будто существует надежда, что он как хамелеон со временем подстроиться под окружающую среду и изменит цвет своего галстука на более доброжелательный и в каком-то смысле — обычный, — рассуждал, смотря в тетрадь с ничего не значащими для него словами. — Вот был бы смех, если однажды утром, проснувшись я обнаружил, что мой галстук, хотя бы синего цвета. Низший, но все же сильнее чем серый!», — продолжал мечтать Гин.

— Зубрите, малышня? — с ухмылкой на лице, огрызнулся Даррен, входя в комнату.

Никто не заметил его появления, даже не почувствовал.

«Маги не пахнут!», — вспомнил Гин.

К слову Даррен пользовался по утрам странным бутыльком с распылителем, Гин подумал, что возможно это его парфюм, но после нанесения он так ничего и не почувствовал. Как будто ничего не произошло и утреннего ритуала с распылителем Даррена просто не было.

«Ну точно магия!»

— А тебя выгнали из папочкиной опочивальни? — съехидничала Лила-кицунэ. Девушка вытянулась во весь рост, загораживая проход парня к своей части комнаты, — Кто на этот раз Даррен? Папочка злится, что ты