Одержимость - Нора Робертс

— Какая ж ты высокая! Выше меня. Конечно, с моим росточком это не редкость, но тут…

Она крепко обняла Наоми.

— Ты все-таки приехала. Такой особенный день рождения, и ты решила провести его здесь.

— Если бы не ты, я бы просто не дожила до совершеннолетия. Вот мне и захотелось провести этот день с тобой. Я хотела встретиться с тобой здесь, на этой высоте, чтобы сказать — как бы банально оно ни прозвучало, — что всем этим видом, открывшимся передо мной, я обязана только тебе. И у меня есть для тебя подарок.

Эшли достала из сумки изящную коробочку.

— Но это же твой день рождения. И я принесла тебе подарок.

— Давай прибережем мой на потом — откроем его за обедом. Я хочу, чтобы ты получила мой здесь, высоко в небе. Ты помогла мне выбраться из-под земли, Наоми, и теперь мы обе стоим на вершине мира. Открой это, ладно?

Стараясь справиться с эмоциями, Наоми вскрыла коробочку. На руку ей лег кулон. На трех тоненьких серебряных цепочках крепилась овальная подвеска с фиолетовым ирисом по центру.

— До чего красиво! Так просто и так красиво.

— Должна признаться, это идея моей мамы. Она сказала, у всех цветов есть особое значение. И вот ирис как раз символизирует две вещи — отвагу и дружелюбие. Ты в полной мере можешь претендовать на оба эти качества. Надеюсь, тебе понравился мой подарок.

— Еще бы! Я просто в восторге. Эшли…

— Не надо плакать. Меня саму так и тянет расплакаться, но сегодняшний день не для слез. Надень эту штучку, а потом покажи мне город. Я ни разу еще не была в Нью-Йорке.

— Ладно, ладно. — Оказалось, что слезы радости также трудно сдержать, как и слезы горя. — Куда ты хочешь отправиться в первую очередь? Это же твой день.

— Я девушка! И это значит, что мы идем за покупками, — беспечно рассмеялась Эшли. — Еще я хочу посидеть в таком месте, где за обедом мне подадут бокал шампанского. Как-никак мне двадцать один!

— Я люблю тебя, — выпалила Наоми и тут же покраснела. — Звучит немножко странно, я знаю…

— Что ты, ничего странного. Нас объединяет то, что лишь немногие сумеют понять. Мы-то знаем, чего нам стоило оказаться сейчас здесь, в этом месте. Я тоже люблю тебя, Наоми. Мы стали с тобой настоящими друзьями.

Психотерапевт — она вновь пошла на прием к врачу после того, как у ее матери произошел очередной срыв, — спросил у Наоми, что она почувствовала при виде Эшли. И та честно сказала, что это напомнило ей про свет.

Сьюзан работала официанткой в ресторане у Гарри. Справлялась она хорошо… почти всегда. Порой ее мать погружалась во тьму и забывала про свет. Но у нее была работа. Когда же она уходила в себя, Гарри сохранял для нее место официантки.

Врач называл это депрессией, но Наоми знала: какой бы ужасной ни была депрессия, ее последствия были еще хуже.

В темные моменты мать принимала слишком много таблеток. Как-то раз она приняла столько, что ее пришлось отвезти в больницу. Она сделала это после того, как в свет вышла книжка Саймона Вэнса и по всему городу развесили рекламные объявления.

Называлась книга «Кровь под землей: наследие Томаса Дэвида Боуза». Найти ее можно было во всех крупных магазинах. Саймон Вэнс, серьезный мужчина с лощеными манерами, рекламировал свой труд, выступая на всевозможных шоу и раздавая интервью газетам и журналам. Имя Наоми всплывало при этом так же часто, как имя ее отца.

Эти кровавые узы вновь погрузили Наоми в мир ночных кошмаров.

Частица ее жизни пульсировала в этих книжных витринах, в красочных рекламных плакатах.

Ей было страшно. И ей было стыдно.

Неудивительно, что она понимала свою мать с ее страхами и переживаниями, а потому старалась вести себя как можно деликатней.

Но стоило Сьюзан вспомнить свет, и все вновь приходило в норму. На одной из летних вечеринок Наоми сфотографировала мать, когда та танцевала с Сетом. Освещение выдалось на редкость удачным, и лицо матери просто светилось улыбкой. Наоми вручила этот снимок Сьюзан вместе с фотографией, на которой они были сняты втроем — мама с детьми.

Когда тьма возвращалась, то мать проводила большую часть времени у себя в постели, с наглухо задернутыми занавесками, Наоми носила ей еду на подносе. О глубине этой тьмы она могла судить по тем самым фотографиям, которые лежали теперь перевернутыми, как если бы вид собственного счастья был для Сьюзан невыносим.

Но бывало так, что неделя сменяла неделю, а в их жизни все текло своим чередом. Если что и тревожило Наоми, то только занятия и экзамены, да еще перепалки с Мейсоном, который превращался порой в сущее наказание.

В обычные дни Наоми часто ходила в кино — не на свидания, а в компании друзей. Как-то раз она сидела в зале со своими приятелями (а Мейсон со своими) и ждала, когда же начнут показывать «Человека-паука». Удобно устроившись с попкорном и стаканом фанты, Наоми рассеянно просматривала ролики, предварявшие главный фильм.

Свет в зале погас, и ее подружка Джейми тут же начала обниматься со своим нынешним бойфрендом, но Наоми привычно игнорировала парочку.

Ей нравились фильмы. Причем душещипательным лентам она предпочитала истории вроде «Человека-паука» или «Властелина Колец».

Истории, где людям приходилось что-то делать, преодолевать какие-то трудности. Даже если к этому вел укус радиоактивного паука.

На экране поплыли кадры, сделанные с перспективы человека, который вел грузовик. Наоми знала, что такое перспектива, поскольку изучала фотографию. На руке мужчины красовалось обручальное кольцо.

Наоми нравилось подмечать детали.

Одна за другой они стали приковывать ее взгляд.

Наоми знала эти дороги. Знала грузовик. Когда мужчина свернул в лес, невыносимая тяжесть опустилась ей на грудь.

Одна сцена сменяла другую: погреб в лесу, фотографии, женщина на матрасе. Женщина, чьи глаза были полны ужаса.

У Наоми перехватило дыхание.

Вот уже камера смотрит на дом, расположенный у окраины леса. На их дом. У окна стоит худенькая, длинноногая девочка, с надеждой смотрит в небо, где уже клубятся грозовые тучи.

А вот уже вся семья в церкви — мать, отец, тощая девочка, маленький мальчик. И еще сцена — девочка тянет засов, запирающий дверь в погреб.

Это было уже слишком. Попкорн выскользнул из ее рук, стаканчик с газировкой рухнул на пол. Вскочив, Наоми кинулась к двери. Друзья кричали вслед:

— Эй, осторожней!

— Да что с тобой, Наоми?

Но она была уже у дверей.

Голос с экрана возвестил:

История порока. История мужества. «Дитя зла». Премьера в ноябре.

На подгибающихся ногах вывалилась она в вестибюль и рухнула на четвереньки. Голова кружилась, в груди невыносимо болело.