Твоей любви отрава - Кейт Ринка

За ночь три раза пила чай. То успокаивалась, то накручивала себя до паники. Но и звонить не хотелось. Быть навязчивой, отвлекать — вдруг он с Лизой. Марк мог поехать к своей подруге, почему нет. А мог попасть в аварию… как в тот раз. Господи, да столько всего может случиться, даже со взрослым, сильным мужчиной.

Снова задремала только ближе к шести, просто вымоталась, словно преданная жена. И только утром, часов в восемь, прозвучал долгожданный звук открывающейся двери, который сразу заставил распахнуть глаза, встать и выскочить в коридор.

Марк удивился. Даже застыл у порога. А она смотрела на него несколько минут, все больше ощущая себя глупой дурочкой. С ним все в порядке, ведь видно.

— Что случилось? — строго спросил он, когда прочел ее лицо.

Что?! А она и сама не знает. Почему вдруг так распереживалась. Наверняка остался у своей подруги, где же еще. А она тут напридумывала всякую ерунду.

— Ты не ночевал дома.

— И что? — не понял мужчина.

— Ничего. Все в порядке, — ответила, прежде чем отвернуться.

Сразу на кухню, за хорошей порцией кофе, чтоб окончательно развеять в голове все глупости. А еще нужно готовить завтрак, для Димки в первую очередь.

— Сделай две порции, — попросил кофе и Марк, заходя на кухню вслед за ней. — Так в чем дело?

Он все-таки настаивал. Так и давил на чувства, которые собрались внутри в тугую пружину.

— Я же сказала, все в порядке… просто мог бы предупредить, что тебя не будет.

А он подошел и вдруг повернул к нему, вдруг коснулся лица, заставляя посмотреть в глаза. И снова прочел по ней то, что было лишним.

— Ты не спала. Только не говори, что из-за меня.

— Да не важно, — отмахнулась она, пытаясь отвернуться.

Но Марк все равно оказался слишком близко. И отходить будто не собирался. Замер, весь в напряжении. И такой жаркий, как печка, способный согреть даже в самую лютую зиму. Стоял рядом и беспокоил ее до крайности, как никогда раньше.

— Просто я волновалась, ясно? — все-таки решилась она озвучить.

Лишь бы заполнить хоть чем-то эту невыносимую тишину. Например — правдой. Глядя в глаза, которые смотрели так пристально, что буквально трогали, до костей. Только вот, Марк внезапно спросил:

— Издеваешься?

Она не поняла. Даже расстроилась, что он такое спрашивает.

— Нет. Зачем мне это? — произнесла, глядя на него снизу вверх, с полным ощущением, что вот-вот свернет себя шею от напряжения.

— Потому что со мной ты делала это всегда, Марина, и делаешь до сих пор.

Она опустила глаза, снова ощутив себя крайне виноватой. Ведь хорошо знает, что когда-то была не безразлична Марку. И что держал дистанцию между ними только по ее просьбе. Но вот сейчас, когда прошло время, когда у него новые отношения с красивой девушкой… Марина будто не все понимала. Все-таки к чему сейчас эта агрессия и все эти претензии.

— Мне кажется, ты никогда меня не простишь.

Она едва закончила говорить, как уже ощутила очередной всплеск его негодования. Как волной окатило, горячей и удушающей.

— Да хватит уже повторять эту ерунду.

— Тогда что не так? Ты готов помочь, но ведешь себя при этом так, будто ненавидишь меня.

Она все-таки это сказала, вслух.

— Ошибаешься, — ответил он, почти сквозь зубы. — Просто эмоции.

Странно, но от такого ответа ее губы тронула улыбка разочарования. Какое легкое объяснение он находит, и которое не объясняет — ничего.

— Вот и я волновалась за тебя… просто.

— Отлично, — согласился он. — Собирайся, едем в школу.

Только сделал это почему-то со злостью. Ну и пусть, его право. А может теперь привычное состояние в ее компании, чего уже никак не исправить.

Сегодня завтракали по дороге. Пришлось заехать в Макдональдс, чему обрадовался Димка, но никак не она. Ведь не любила, когда сын ест всякую гадость. Да еще чуть не уделал кетчупом чужую машину. Ну хоть немного повеселел. И в школе уже немного освоился, перестав держаться за маму обеими руками. Даже спросил:

— А мне можно танцевать?

— Конечно, зай. Хочешь пойти в группу к другим ребятам?

— Нет, хочу с тобой.

— Тогда будешь мне помогать, договорились?

— Да! — задорно согласился ее мальчуган.

Сегодня Софи и Миша были невероятно собраны. Удачная репетиция, с полной отдачей. Их настрой только радовал. С таким идти прямиком к пьедесталу. Они снова поменяли некоторые неудачные элементы, все отработали и закрепили. И ребятам очень понравилось то, что у них получалось. В игривое Ча-ча-ча добавили кокетства. А в Румбу больше нежности вместо страсти, ведь в первую очередь этот танец — праздник жизни. Скоро приступят к Джайву. О, как она любила Джайв…

Они с Марком в эпицентре торнадо. Вот-вот от каблуков начнут отскакивать искры. Она прыгает к нему в руки. Закрытыми глазами. Даже не сомневаясь. Ведь уверена, что поймает. Что поведет за собой. Они отдаются зажигательному ритму на втором дыхании. Так ярко. Так яростно. Словно самые отвязные рок-н-роллщики. Это больше чем праздник жизни. Это сильнее, чем любовь. Это триумф. На самых последних аккордах. На все сто. Уже не чувствуя усталости да кровавых мозолей. Ведь в такие моменты плевать на все вокруг — на баллы, на проблемы и какие-то переживания. Есть только двое: она и Марк… она и Марк.

* * *

Сегодня опять настроение ни к черту. Хотя вчерашний вечер прошел более чем хорошо. Да у него вообще в жизни все замечательно. Любимая работа и прекрасная, талантливая девушка рядом. Оставалось сделать ей предложение и дождаться конца сезона соревнований. Потом свадьба, дети — наконец-то. Марк даже не сомневался, что Лиза скажет «да», что выберет его вместо карьеры, пусть и не сразу, не прямо завтра. Ведь обсуждали. Так что, у него вполне отличный план на будущее. А все равно что-то не так. Эти совершенно посторонние чувства так и гложут. Они разъедают его изнутри подобно прожорливым червям. Мешают сосредоточиться. Наконец-то сделать предложение своей прекрасной подруге. Мешают наслаждаться своей замечательной, чтоб ее, жизнью.

А Марина как специально делает все, чтоб он мучился в агонии своих чувств. Марк не ночевал дома — может себе позволить. Он свободный мужчина, который никому не должен отчитываться о своих делах. Марину в последнюю очередь должно волновать его отсутствие в собственном доме. А все равно волновало. Как и его, что заставил ее беспокоиться. Да это практически разозлило. Потому что возвращало в давно минувшие дни, когда Марина была эпицентром его жизни. Когда все было ради нее или для нее. Когда по женской прихоти терпел все эти мучительно дружеские отношения с чужой женщиной. Потому что она так просила, с самого начала.