Правда об Ираке, или Битва в Месопотамии - Анатолий Уткин

«Ни одна нация, – напомнил urbi et orbi президент Дж. Буш-мл., – не может себя чувствовать вне зоны действия подлинных и неизменных американских принципов свободы и справедливости... Эти принципы не обсуждаются, по их поводу не торгуются».

Взлет имперских орлов сделал классическую историю популярной наукой. Обращение к Римской и Британской империям за несколько месяцев стало захватывающим чтением, изучение латинского языка вошло в моду (даже «Гарри Поттер» переведен на латинский язык) и приобрело новый смысл. Буквально повсюду теперь в республиканской Америке можно найти статьи о положительном воздействии на мир Пакс Романум, подтекст чего не нужно никому расшифровывать: новая империя пришла в современный мир, и мир должен найти в ней признаки и условия прогресса. Парадокс эволюции американской демократии: Пакс Американа изживает (по крайней мере, для американцев) свой негативный подтекст.

Посетившие Вашингтон после Сентября иностранцы в один голос указывают на новую ментальность страны, где главное общественное здание – Капитолий, где римские ассоциации сенат вызывает не только как термин, но и как архитектурное строение, где по одной оси расположены пантеон Линкольна, обелиск Вашингтона и ротонда Джефферсона. Менталитет «римских легионов» проник даже в Североатлантический Союз (жалуются англичане) ради жестких односторонних, имперских действий. Вольно или невольно готовилась Америка к этому звездному часу своей исторической судьбы. Посмотрите на архитектуру основных зданий Вашингтона, обратите внимание на название государственных учреждений: сенат, Верховный Суд; не упустите факта колоссальных прерогатив принцепса, именуемого в данном случае президентом. Не упустите того факта, что согласно американской конституции внутреннее законодательство и конгресс стоят выше международного законодательства и международных институтов.

«Мыслительные центры» столицы новой империи – Вашингтона с готовностью обсуждают стратегию односторонних действий по всему мировому периметру. Прежде республикански сдержанная «УоллСтрит джорнэл» находит благосклонную аудиторию, когда пишет: «Америка не должна бояться свирепых войн ради мира, если они будут вестись в интересах „империи свободы“. Все это означает, что Америка действует без оглядки на других. Международные соглашения типа „протокола Киото“ являются жертвами представления о неподсудности американцев никому, кроме собственных национальных учреждений. Сенат США, в частности, не ратифицировал „Ковенант экономических и социальных прав“, „Конвенцию искоренения дискриминации в отношении женщин“, „Конвенцию прав детей“, участие в „Международном уголовном суде“, против „протокола Киото“ вместе с президентом Бушем выступили 95 американских сенаторов. Многие проводят линию на наличие в американской истории давней и неистребимой традиции „американской исключительности“. Гарвардский профессор Э. Моравчик: Америка, стабильная демократическая, идеологически консервативная и политически централизованная, является сверхдержавой и может обходить обязательные для всех правила и законы.

Мировая история подсказывает: США не преминут воспользоваться редчайшей исторической возможностью. В этом случае главной геополитической чертой мировой эволюции станет формирование однополярной мировой структуры. Америка прилагает (и будет в обозримом будущем прилагать) огромные усилия по консолидации своего главенствующего положения. С этим выводом согласны наблюдатели за пределами страны-гегемона, да и сами американские прогнозисты: «Соединенные Штаты сознательно встанут на путь империалистической политики, направленной на глобальную гегемонию. Они умножат усилия, выделяя все более растущую долю ресурсов на амбициозные интервенции в мировом масштабе». Свернуть с этой дороги пока не сможет ни один ответственный американский политический деятель, любой президент должен будет опираться на массовое приятие страной своего положения и миссии. Уже сейчас высказывается твердое убеждение, что «еще не одно поколение американцев будет готово идти этой дорогой: тяжело отказываться от всемогущества».

Проконсулы докладывают из провинций о завершении военных операций. Тацит, историк имперского Рима, почувствовал бы себя в своей тарелке.

Английский историк Фергюсон считает надуманным противопоставление односторонности и многосторонности в действиях Соединенных Штатов: империя всегда действует односторонне, а мощь Америки значительно больше, чем значимость международных организаций, даже таких как ООН. «Суть в том, что Организация Объединенных наций не может служить альтернативой Соединенным Штатам, хотя бы потому, что бюджет ООН составляет 0,07 процента федерального бюджета США». ООН не может выступить против США и победить. Валовой продукт четырех постоянных членом СБ ООН составляет 4,5 трлн дол. – менее половины американского. ООН, полагает Фергюсон, ныне нуждается в США больше, чем США в ООН. Во многом потому, что невиданный рост суверенных государств в ХХ веке не сделал эти государства процветающими и они обратились за помощью. «Эксперимент с политической независимостью стал несчастьем для многих бедных стран», а причиной бедности явилось «отсутствие необходимых государственных институтов»[65]. Ключом к экономическому успеху является наличие эффективных государственных институтов, которые империя обеспечивает быстрее, чем кто бы то ни было. «Моим центральным тезисом является следующее: либеральный империализм является хорошим феноменом»[66].

Неизбежен вопрос: кто более всего получает от имперского всевластия внутри самих Соединенных Штатов? Фергюсон с долей одобрения приводит ответ экономиста Пола Крюгмена: «Богатейшая часть республиканской партии и нефтяная промышленность». Роковой вопрос: укрепляет или ослабляет американская империя свою значимость и влияние в мире? И выступает апологетом империй: это более старое государственное образование, чем суверенные государства, и главный носитель цивилизующих институтов. После крушения СССР мир стоял пред выбором – совокупность наций-государств или американская империя. И империя возобладала. Остается определить, надолго ли.

Исключительной особенностью американской империи, по мнению Фергюсона является «чрезвычайно короткий период существования». Римская империя существовала полторы тысячи лет, Британская империя – полтора столетия; американской империи отведено несколько десятилетий. Почему?

Во-первых и прежде всего потому, что, в отличие от классических империй, американцы не заселяют завоеванные или зависимые страны. «Несмотря на огромные богатства страны и на грандиозную военную мощь, американцы не склонны к тому, без чего подлинная империя не бывает долговременной. Они не хотят „идти туда“ – и если они все же обязаны идти, то считают дни до возвращения домой»[67]. Они игнорируют зависимые страны, они привязаны к метрополии. Но это, увы, не способствует созданию имперской сплоченности.