Последняя страсть Клеопатры. Новый роман о Царице любви - Наталья Павлищева

– Я скоро уйду, – Пшерени жестом остановил возражения и вопросы Протарха, – совсем уйду. Петубаст слишком молод, чтобы давать советы царице, даже боги не смогут вложить в голову мальчика достаточно мудрости для этого. Царице придется самой. Я знаю твою мудрость, потому говорю с тобой прежде, чем с ней. У Рима снова начинается неспокойный период, он затронет Египет и судьбу царицы. Она может наделать таких ошибок, которые будут стоить Египту потери независимости, а ей самой жизни.

Протарх даже вздрогнул. Хотелось спросить, откуда сидящий в Мемфисе жрец знает, что именно происходит в далеком Риме. Но советник вспомнил, что однажды задавал такой вопрос. Пшерени тогда внимательно посмотрел ему в глаза и ответил:

– Хочешь, я расскажу, как твоя мать наказала тебя в пятилетнем возрасте за обиду, нанесенную соседскому мальчику?

Этого не знал никто, Протарх не рассказывал. То, что события детства были известны жрецу, убедило советника во всемогуществе Пшерени.

Но Протарх покачал головой:

– Как ее можно удержать? Царица неистова. Но она ловко сумела не ввязаться в борьбу между сторонниками и противниками нынешнего диктатора.

И вдруг они увидели, что по дорожке к ним спешит сама Клеопатра. Царица приветствовала наставника гораздо душевней, чем делала обычно со жрецами, ее царственный вид от этого не пострадал, но было заметно, что Клеопатра рада приезду учителя. Протарх решил, что не стоит мешать беседе великих, но царица сделала знак, чтобы он остался.

– Пшерени, где Арсиноя?

Несколько мгновений жрец молчал, внимательно глядя в глаза Клеопатре. Та не отводила своих синих омутов. Что прочитал в них Пшерени, неизвестно, но он вздохнул:

– Выслушай меня внимательно, царица. Арсиноя тебе не опасна, ее уберут. Как и самозванца. Для тебя опасна только ты сама. Вспомни, что я советовал тебе перед отъездом в Рим, что говорили жрецы храма Исиды? Пока ты заботишься о Египте, пока ты думаешь только о нем, тебе будут помогать боги, у тебя все получится. Но стоит тебе захотеть большего, останешься одна, потому что пойдешь против воли богов. Ты египетская царица, Клеопатра, только египетская, не старайся завоевать весь мир, он тебе не нужен. Мало того, в попытке это сделать ты сложишь собственную голову и голову своего сына.

– Нет!

– Да. Если хочешь, чтобы урей остался на голове твоего сына, ты должна забыть о Риме, в противном случае головы просто не останется.

Клеопатра встала, нервно прошлась рядом со скамьей, при этом Пшерени удержал Протарха, чтобы тот не вскочил и не забегал тоже. Царица не обратила внимания на то, что мужчины сидят, хотя это было вопиющее нарушение любых правил и законов. Немного постояла, снова села.

– Цезарион – сын Цезаря, он должен стать правителем Рима, а не Октавиан!

Голос Пшерени стал насмешливым:

– В Риме власть передается по наследству?

– Нет, выбирают…

– Цезарь завещал своему приемному сыну власть над Римом или свои богатства?

Царица недоуменно уставилась на Пшерени. Видно, эта мысль даже не приходила ей в голову.

– Богатства. Римляне выбрали Октавиана консулом.

– Даже если бы Цезарь признал Цезариона сыном и завещал ему свои деньги, разве римляне выбрали бы твоего сына править?

– Нет.

– А тебя?

– Я чужеземка.

– Так в чем же ты обвиняешь Цезаря? К чему Цезариону богатства его отца, чтобы с ним воевали, пытаясь отобрать?

– Но я хочу, чтобы он наследовал славу отца и…

Клеопатра была явно растеряна. Она вдруг поняла, что вся обида не стоила и легкого дуновения ветерка. Даже признай перед всем Римом Цезариона в качестве своего наследника, Цезарь ничего не изменил бы. Рим не признал бы полукровку своим диктатором и консулом не выбрал бы. К тому же долгов у Цезаря оказалось больше, чем наследства, Октавиану пришлось распродать свое имущество и даже имущество матери, чтобы расплатиться с этими долгами. Ходили слухи, что много прикарманил Марк Антоний и отдавать вовсе не собирался. Получалось, что Октавиану наследство принесло только заботы и возможность стать консулом, но никак не доходы и не саму власть.

Вспомнив о долгах и необходимости потратить состояние, чтобы с ними расплатиться, Клеопатра тихонько хихикнула. Да уж, такого наследства Цезариону не нужно, а на иное нечего и рассчитывать.

– Что мне делать? Арсиноя бежала из храма, в Сирии объявился самозванец. Триумвиры договорились между собой, кто знает, не захочет ли Марк Антоний прибрать к рукам Египет?

– Арсиною не бойся. С самозванцем ты справишься сама. А с Марком Антонием будь осторожна. Не заиграйся. Я скоро уйду в страну Запада вслед за Та-Имхотеп, мой сын слишком юн, чтобы давать тебе советы, хотя ты их все равно не слушаешь. Прежде чем предпринять что-то, подумай хорошенько и вспомни мои слова. Я нарочно говорю в присутствии Протарха, он будет тебе напоминать об этих словах, когда ты зайдешь слишком далеко, только не прогоняй от себя советника и не злись на него.

– Царица, от триумвира Марка Антония прибыл посланец – Квинт Деллий.

Так… Марк Антоний все же не забыл Египет, вернее его богатства. Отсидеться за морем не удалось. Чего потребует Антоний? Догадаться нетрудно, все остальные правители Востока уже преклонили колени перед ним, к тому же придется держать ответ за поддержку противников триумвирата. Никто не поинтересуется, а была ли у нее возможность остаться в стороне.

На мгновение Клеопатра почувствовала себя ланью в загоне со львом, но лишь на мгновение. Вот когда пришло время порадоваться своей хитрости и предусмотрительности. В чем ее могут обвинить, в поддержке Кассия и Секста Помпея? Но где она, эта поддержка? Были одни обещания… Что не пришла на помощь самим триумвирам? Виной буря и ее болезнь!

Мысли стрелой пронеслись в голове царицы, на лице ничего не отразилось, Клеопатра привыкла удерживать свои мысли при себе.

– Пригласи…

Антоний верно рассчитал, отправляя в Александрию именно Деллия. Блестящий аристократ, хитрый, беспринципный, он легко переходил от одной противоборствующей стороны к другой, при этом умудряясь быть полезным обеим и ни от кого не испытывая неприятностей. Клеопатра прекрасно понимала, зачем приехал посланник, ведь она единственная из подчиненных Антонию правителей не прибыла к нему с поклоном.

Формально Египет не зависит от Рима и царица не обязана давать триумвиру отчет в своих действиях, но на деле все несколько иначе…

Клеопатра улыбнулась Протарху:

– Посмотрим, что скажет посланник Антония.

Даже искушенный Квинт Деллий был поражен увиденным. Пиры Луккула по сравнению с пирами Клеопатры были жалкими попойками. Огромный зал, уставленный ложами и низенькими столами, и золото, золото, золото… оно было везде – на потолке и стенах, на ложах, столиках, в отделке ручек двери, из него сделана посуда, всякие мелкие вещи. Сначала Деллий пытался запомнить, чтобы рассказать, потом мысленно махнул рукой.