Все прелести Технократии - Максим Волосатый

И только взявшись за гудящий блок, потянув его на себя, Барок мгновенно, вспышкой, понял «что». И «кто»…. Голой рукой – за работающий транслятор….

Он рванулся остановить свое движение, но было поздно. Понимание «зачем» этот «кто» сделал «это» пришло несколько позже. Когда обжигающий, оскаленный зверь вырвался огненным змеем из выдернутого блока и бросился на потревожившего его размеренный покой. Куда там чудищу из витранса. Ослепительная искра, рванувшаяся навстречу, в одно мгновение погасила сознание Барока.

Последним угасло острое сожаление: надо же было так попасться….

На орбите сумерек нет. Сигма Лося или Колокол, светило Изюбра, либо за диском планеты, либо – светит. И наступление биологически близкого к человеку вечера с ним никак не связано. Люди сами себе определяют, когда считать вечер, а когда – утро. Для удобства орбитального трафика вся орбита вместе с наземными службами еще со времен первооткрывателей были поделены на четыре условных сектора: Север, Запад, Юг, Восток. И, соответственно, все орбитальные объекты, используемые людьми не для производства (жилые, офисные, развлекательные) развешивались на геостационарных орбитах в порядке прикрепления к одному из них.

И вот сейчас в секторе «Север» начинался вечер. На орбиту хлынул поток ботов. Большей частью, частных. Многоместные транспортники, перевозящие рабочих ферм и заводов, клерков и монтажников чаще встречались в «Юге» и «Западе». «Восток» был вотчиной силовиков, военных, спасателей, полиции. А в секторе «Север» в основном проживали управленцы все мастей, небедная творческая интеллигенция и просто обеспеченные люди. Самому Донкату на время приобретения жилья о покупке домика в «Севере» можно было только мечтать, хватило только на «Запад», поэтому сейчас ему каждый день приходилось пробираться через плотные рукава транспортных потоков, чтобы попасть в свой бар, расположенный на огромном орбитальном комплексе «Изюбр-младший». Это не радовало, но менять место жительства сейчас было совершенно не с руки.

Степа в кои-то веки в час-пик отдал управление автомату, а сам сидел, уставившись невидящим взглядом в мягко подсвеченную панель управления. Улыбался. Забытая сигарета обожгла пальцы. Донкат беззлобно зашипел.

– Вызов Декстер, – негромкий голос автомата заполнил кабину. Сигнал пришел на суперфон, но умный автомат, помня, что в ботах не используются сторонние устройства звука и изображения, перебросил вызов на систему связи «Параболы».

– Принять, – отозвался Степа.

– Привет, партнер, – гулкий, как рокот двигателей крейсера, голос спрессовал воздух в кабине. – Ты где?

– На подлете, – рассеянно сообщил Донкат.

– На подлете? – непонятно, чего больше, удивления или возмущения, было в голосе сакса. – На каком, …, подлете? Я думал ты уже на месте.

– Я тоже так думал, – Степа окинул взглядом приборы. – А ты, вот, позвонил, и я понял, что мне еще минут десять лететь. Пробки.

– Что? – изумленно переспросил Декстер. – Какие пробки?

– Обыкновенные, – несколько отрешенно отозвался Донкат. – Ты в первый раз слышишь, что к вечеру на орбиту возвращается куча народу?

– Ты чего такой потерянный? – озадаченно сбавил обороты сакс. – Случилось чего?

– Да нет, – отмахнулся от голоса Степа, потихоньку возвращаясь обратно в голову. – Просто задумался.

– Задумался? – протянул Декстер. – Ну-ну.

– Все в порядке, – Донкат окончательно вынырнул из своих размышлений, бросил еще один, уже оценивающий взгляд на приборы и ткнул в переключатель автомата. – Все, пять минут, и я на базе.

– Вот таким ты мне нравишься гораздо больше, – удовлетворенно прогудел Декстер. – Давай, добирайся, я тебе парк-канал приготовлю.

– Окей, как ты любишь говорить, – сообщил в воздух Степа. – Готовь. Пять минут.

Он взялся за выехавший штурвал, мазнул взглядом по схеме движения вокруг и показал перестроение в скоростной ряд. Личное счастье личным счастьем, а дела ждать не будут. Счастьем он потом, отдельно, насладится.

Длиннющую штангу бот-паркинга, гордость Декстера, не заметить было невозможно. Огромный штырь, увенчанный яркой вывеской, сообщающей, что в переполненном околопланетном пространстве любой желающий может без особого труда найти тихую гавань, как для бота, так и для себя, был виден со всех основных магистралей. Шойс, помнится, отдельно настоял, чтобы этот гений конструкторской мысли располагался именно на виду. И, надо сказать, он оказался прав. В суматошной толчее орбитальных баров найти вечером местечко для бота возможным практически не представлялось. А путь «работа-дом-космотакси-бар» мог занять больше половины вожделенного вечера и испортить любую вечеринку. И вот тут на арену выходил бар «Мамкин Валик», предоставляющий решение этой деликатной проблемы. Захваты штанги принимали паркующийся бот одновременно с выходящими пассажирами, и умные автоматы тут же прятали его в объемистом ангаре, прилепленном снизу. Присваиваемый импульс связывал унибраслет хозяина с ботом, и тот же автомат при желании клиента покинуть бар, синхронизируясь по времени, подавал на посадку средство передвижения. Не забывая при этом оповестить бортовой компьютер бота о том, что водитель нетрезв и управление может осуществляться только в автоматическом режиме. Удобство и безопасность были гарантированы. И посетители это оценили. Настолько, что ближайшее пространство перед бот-паркингом мало отличалось от переполненного транспортного канала.

Но Степу это не касалось. Их с Декстером места располагались гораздо ниже, практически рядом со входом в их кабинет.

– Стыковка завершена, – доложил автомат.

Короткое шипение люка, и Донкат вошел внутрь. Из небольшого холла вело два коридора. В конце одного виднелась массивная резная дверь, выполненная, как уверял Декстер, из цельного куска дерева, привезенного с самой Земли (Степа, лично зная местных поставщиков подобных вещей, в эти сказки верил мало, но предпочитал не портить настроение партнеру). Из другого коридора, перегороженного почти герметичным люком, неслась еле слышная музыка. Этот путь выводил в залы и бары.

Люк, на который смотрел Степа, коротко пшикнул и отъехал в сторону. Музыка тут же стала громче. В квадратном проеме появилась тонкая, несерьезная с виду фигура молодого человека в тщательно подобранной по цвету одежде.

– Добрый вечер, Степан Афанасьевич, – поприветствовала его фигура.

– Добрый вечер, Сергей Платонович, – улыбнулся в ответ Степа.

Это было традицией. Сергей Равазов, управляющий клубом, который Декстер, а за ним и все остальные продолжали упорно называть баром, не пропускал ни одного появления ни Декстера, ни Степы. Тонкая фигура неизменно была первым, что видели они с Шойсом по прибытию. Со стороны могло показаться, что чрезмерное, бьющее в глаза, внимание Сергея к своему внешнему виду говорило о его не совсем обычной ориентации, но Степе было глубоко плевать, в какой компании он проводит вечерние и ночные часы. Равазов, в противоположность своему внешнему виду, был более чем жестким руководителем. В его присутствии, казалось, даже стулья в баре стремились стать поровнее. Персонал, ведомый его железной рукой, являл чудеса аккуратности и исполнительности. И Степу с Декстером это более чем устраивало.