Ловушка для Бешеного - Виктор Доценко

А не пошел бы ты, пидор гнойный, знаешь куда…

И Константин тут же получил подробный адрес,

куда он должен пойти. При этом скин виртуозно сплюнул на мостовую.

Туда я еще успею, —- беззаботно произнес Константин, полез в карман и достал удостоверение частного сыщика. — Смотрите сюда, юноша.

Вероятно, скин уважал детективную литературу. Он внимательно осмотрел наряд Рокотова–младшего, почесал идеально выбритую макушку и решил, что ничто не мешает ему вступить в диалог.

Ну, чё те надо, Шерлок Холмс?

Константин улыбнулся. Типичный московский говорок плохо гармонировал с диковатой внешностью скинхеда. Сыщик решил действовать напрямую. Он извлек из кармана фотографию мертвого Вадима.

— Узнаешь?

Парня словно ткнули в бок вилкой. Он аж отпрыгнул при виде фото своего сверстника с отрезанной головой. Но тут же пришел в себя и криво усмехнулся.

Ну, было дело. Видел по телеку…

А вот это видел?

И в руках Рокотова–младшего оказалось коллективное фото команды скинов. Бритоголовый аж подавился.

У тебя это откуда, дядя? Не ты ли моего друга пришил? Да я щас свистну…

Решительности и бесстрашию парня можно только позавидовать. На всякий случай Константин счел нужным поторопить события. Хорошо бы успеть до того, как его повалят на землю и десяток скинов примутся крушить ему ребра металлическими носами говнодавов.

Меня наняла его девушка, Ольга. Я должен расследовать причины смерти, докопаться до сути: кто, зачем…

Ну, копайся, на то ты и коп, — с деланным равнодушием отреагировал скин. — Чё те от меня надо? Чё при…ся?

Зачем так грубить? Я за помощью пришел, а ты… Кто еще лучше знал Вадима, как не его друзья?

Скин подумал, согласно мотнул головой и тут же обозначил план действий.

Значит, так: щас затаримся бухлом и завалим в «Рейхстаг». Поспрошай там братву. Только лишнего не трепи. Ты вроде на нормального мужика похож…

Константин понял, что сумел завоевать некоторое доверие. «Затарились бухлом» тут же, в ларьке на углу. Константин купил несколько бутылок портвейна «777», который его попутчик называл просто «Три топора». К этому присоединили пару толстых пластиковых баклаг пива и несколько пакетов чипсов. Константин надеялся, что ему не придется все это пить и есть. Расстройство желудка в таком случае было бы гарантировано. Скин пояснил, что «портвешок с пивком сажает по тыкве только так». Очевидно это означало, что дешевый портвейн в смеси с пивом доставит всей компании большое удовольствие.

Новый знакомец отпил немного пива из баклаги тут же, у ларька, окончательно подобрел и предложил Константину называть его Панцер. Дальше шли молча, минут пять, пока впереди не показалось здание ДК. Константин удивился. Он уже был здесь и убедился, что полуразрушенное здание закрыто и заколочено со всех сторон. Панцер подвел детектива к дыре в земле, подмигнул и предложил залезть в нее. Константин попросил Панцера быть первым и по праву хозяина показывать дорогу. Детективу очень не хотелось получить по голове одной из только что купленных бутылок. Панцер тащил покупки в рюкзачке, словно опасался, что новый знакомый бутылки отнимет.

Дыра в земле оказалась канализационным колодцем. Шли недолго и уперлись в стену. Панцер как‑то хитро, с переливами, свистнул, и сверху, из темноты, опустилась деревянная лестница. Поднялись наверх, прошли каким- то коридором, в темноте спотыкаясь о кучи мусора. Впереди мерцал огонек зажигалки, служивший ориентиром. А держал эту зажигалку, очевидно, тот, кто спустил им лестницу. И через секунду Константин оказался в огромном зале. Интересное дело! Снаружи ДК казался заброшенным и закрытым, а внутри шла своя, интересная жизнь.

Кто‑то щелкнул выключателем, и света стало немного больше. Константин огляделся. Действительно, «Рейхстаг», только после взятия советскими войсками в 1945 году. Интерьер бывшего ДК представлял собой жалкое зрелище. Словно здание взорвали изнутри.

Стены украшали огромные самодельные плакаты, изображавшие нацистский флаг: кроваво–алое полотнище с белым кругом посередине и черной растопыренной свастикой. По стенам также развешаны изображения птиц, в которых при некотором допущении можно было признать орлов. Неизвестный художник стремился не столько к сходству с натурой, сколько К тому, чтобы орлы получились пострашнее. В когтистых лапах орлы сжимали неизменную свастику.

Множество фотографий Гитлера и прочих вождей Третьего рейха украшали мраморные колонны внутреннего убранства ДК, отстроенного в крепком стиле «сталинского репрессанса». Со стен свисали флаги давно исчезнувшей Конфедерации Соединенных Штатов, которая провозгласила рабство краеугольным камнем своего государственного устройства. Рядом висели аккуратно сплетенные толстые веревочные петли, в количестве, которого вполне хватило для последовательного линчевания пары дюжин человек.

По скрипучему полу тут и там были разбросаны деревянные стулья. На спинках кое–где сохранились порядковые номера мест в зрительном зале. На полупровалившейся сцене громоздились ободранные динамики, лежало несколько гитар и высилась пирамида ударной установки. По углам разбросаны мягкие сиденья от раскуроченных диванов и автомашин. На сиденьях развалились несколько в разной степени нетрезвых парней и девчонок, совсем юных. «Детки» отчаянно много курили.

Зрелище, представшее изумленному взору Константина, более всего напоминало репетиционную базу какой‑то начинающей рок–группы.

Тут, это, пацаны наши репетируют, значит, — пояснил Панцер. — Играют они музыку «Ой!». Самый, значит, наш скиновский музон: Вам, старикам, это не понять.

Панцер! Морковь те в рот! — заорал кто‑то из угла нетвердым голосом. — Чё пугаешь народ? Мы тут свет из‑за тебя вырубать должны, торчим, как белый хрен у негра в жопе!

Глохни, Швайн! — примирительно бросил Панцер. — Я нам бухло припер… И закусь…

А это кто? — Владелец голоса в темноте переместился ближе. — Может, сам Адольф Гитлер? Здорово, мужик! Ты кто есть? А ну дай я тебя обнюхаю!

Рядом с локтем Константина активно засопели.

На мента вроде не тянет, но что‑то в нем от легавого пахнет, точняк…

Константин знал, что в таких ситуациях молчать нельзя. Секунда молчания — и навалится визжащая толпа. А затем его найдут где‑нибудь в окрестностях «Рейхстага», холодного, избитого и без одежды. И такой вот Швайн с завтрашнего дня будет щеголять в его куртке.

Я частный детектив, выясняю обстоятельства гибели Вадима Арсеньева. Не по собственной инициативе, а по просьбе Ольги, его девушки.

«Рейхстаг» погрузился в тишину. Глаза Рокотова- младшего немного привыкли к полумраку, и он уже различал лица скинов. Какие же все‑таки глупые дети! Выпороть бы их всех да развести по домам… Впрочем, а что там, дома? Пьяные родители, голодные братья да сестры, пустая жизнь…