Алгебра любви - Мария Чепурина

– Что, родители? – понимающе спросил он.

– Если бы! – вздохнула я.

Брови Шаевича поползли вверх.

– Да на тебе лица нет! Кто же еще может так терроризировать человека, кроме родителей?

Я рассмеялась. Лева изо всех сил изображал из себя взрослого парня, у которого «терки с предками», хотя одного взгляда на его лицо было достаточно, чтобы понять, что этот прилежный маленький мальчик живет с родителями душа в душу. Что ж, зато с ним было весело!

– Хватит говорить о неприятностях! Смотрите, какой вид! – отвлек нас Игорь Аркадьевич.

Вид с вершины и правда открывался замечательный. Под нами был весь город – такой маленький, словно в компьютерной игре, – а вдали, справа и слева, высились другие горы, сестры нашей. Кстати, «наша» гора называлась Машук. Костя объявил это, посмотрев карту. Оттуда же он узнал, что на одном из склонов Машука находится памятник, отмечающий место, где дрался на дуэли и погиб Михаил Юрьевич Лермонтов.

Впрочем, к этому месту мы не пошли: слишком долго пришлось бы спускаться пешком, а потом подниматься обратно – ведь мы уже взяли обратный билет на фуникулер. Просто немного пофоткались, побродили по склонам, осмотрели построенную на вершине телерадиовышку. К тому времени, как мы опять сели в «летающий трамвай», чтобы вернуться вниз, настроение у меня снова стало хорошим.

Оказалось, что ненадолго.

Стоило вагончику фуникулера сдвинуться с места, как мой мобильный опять зазвонил. Номер вновь был неопознанный – не Кларин.

– Да.

– Привет! Это Оксана! Как дела?

– Ну, это самое…

– Слушай, у меня к тебе задание, – заговорила Кузя, не дослушав меня. – Сейчас я перешлю тебе свое фото по ММС. А ты покажи его Косте. Немедленно, слышишь? А через полчаса я перезвоню, и скажешь, понравилась ли ему моя новая стрижка.

«Делать Косте больше нечего, как только рассматривать твою стрижку, когда вокруг красота такая!» – подумала я. Но вслух этого не сказала. Как обычно, побоялась спровоцировать конфликт. Ограничилась тем, что буркнула:

– Слушай, Оксан, давай не сейчас.

– Нет, сейчас! – возмутилась одноклассница. – Еще она мне условия будет ставить, ишь какая!

– Он сейчас не захочет смотреть.

– Да откуда ты знаешь?! Ты что, у него в голове сидишь?! День потусила и загордилась?! Решила, что ты его девушка?! Или что?!

Слушать дальше эти вопли не хотелось. Может, это был поступок страуса, предпочитающего прятать голову в песок, но я, как и в случае с Кларой, бросила трубку. Это же надо! Испортить мне обе поездки – туда и обратно!

– Да ты отключи его, да и все, – посоветовал Лева, видя мою расстроенную физиономию. – И деньги, и нервы сбережешь.

Так я и сделала. Правда, оба путешествия по канатной дороге были уже безнадежно испорчены, но всю остальную прогулку по Пятигорску я твердо решила сделать приятной.

Покинув остановку фуникулеров, мы немного прошли по дороге, потом поднялись на возвышенность и оказались на симпатичной площадке, которую украшала круглая белая беседка с колоннами в античном стиле. Вокруг беседки расположились несколько торговцев сувенирами и едой: очевидно, это было туристическое место.

– Судя по всему, здесь находится некая эолова арфа, – объявил Соболевский, глядя на карту.

– Эол – царь ветров в греческой мифологии, – глубокомысленно произнес Лева, который, кроме всего, не прочь был поумничать.

– А эолова арфа, насколько я знаю, – это такой музыкальный инструмент, звуки из которого извлекаются с помощью ветра, – сказал Игорь Аркадьевич. – Вот только где она тут?

– Может, Костя на карту неправильно посмотрел? – предположила я.

– Да нет ее давно, этой арфы! – неожиданно вмешалась бабушка-торговка, слушавшая наш разговор. – Это в девятнадцатом веке здесь инструмент был, а теперь все! Одна беседка осталась.

– Так вы здесь все знаете, получается! – обрадовался учитель.

– Как не знать! Я уж открытки с этими видами который год продаю!

– А что это за гора там виднеется? – спросил Лева, указывая на странный, совершенно белый силуэт с двумя вершинами.

– На чертика похожа, – вставила я.

– Да это же Эльбрус! – улыбнулась бабушка. – Высочайшая точка России.

– А внизу что? – спросил Костя, указывая на здания, явно старинные, которые расположились под нашей возвышенностью со стороны, противоположной той, по которой мы поднялись.

– То – Пушкинские ванны. Там водой из источника лечат, уж больше ста лет как. А то – галерея Академическая. «Героя нашего времени» читали? Это то самое место, где Печорин с Грушницким встретился и княжну Мери впервые увидел. Только деревянная была она, эта галерея, в те времена. А теперь вот каменная стала…

– Грушницкий еще стакан уронил! – вспомнил Костя.

– «Люблю эти бархатные глаза без блеска, они так мягки, они будто бы тебя гладят!» – напыщенно процитировал Лева, хвастаясь своей памятью и изображая «романтического героя».

– А как туда пройти? – спросил Игорь Аркадьевич.

– Да вон, по тропинке! Увидите! Там еще грот Лермонтова, прямо под нами, отсюда не видать будет. Очень рекомендую! По книге, там Печорин с Верой встретился. – Бабушка разыскала открытку со снабженным металлическими воротами гротом и продемонстрировала нам, хитро улыбаясь.

Мы поняли намек: купили открыток в качестве благодарности за справку и отравились по тропинке…

До самого вечера бродили мы по исторической части Пятигорска. Сверялись с картой, читали памятные таблички, спрашивали местных, прибивались к проходящим мимо экскурсионным группам. Никогда я еще не бывала в месте, так плотно набитом интересными вещами! Дома ведь оно как: вот школа, вот дом, вот магазин – а между ними пространство, занятое скучными серыми зданиями, которых вроде бы как и нет для тебя. Можно, конечно, поехать в центр города, где есть архитектурные достопримечательности, приятные для времяпрепровождения места – но и это всего лишь отдельные яркие точки на ничем не примечательной карте. В сердце Пятигорска – совсем не то. Здесь можно было ходить не только вправо и влево, вперед и назад, но и вверх и вниз. При этом на каждом метре пути, за каждым поворотом, на каждом холме и в каждой низине открывалось что-нибудь интересное. Любую точку этого места хотелось сфотографировать! Тут было удивительно уютно. А еще я испытала непривычное для себя чувство свободы: не только от школы, не только от мамы и бабушки, не только от надоедливых одноклассниц и даже не только от душной зимней одежды и рамок бетонного города. На секунду мне показалось, что я освободилась от чего-то, что сидело внутри меня самой и мешало наслаждаться жизнью.

Что мне запомнилось больше всего? Пожалуй, китайская беседка, которую так интересно фотографировать издали, сквозь ветви цветущих яблонь… Нет, скульптура орла, которую я определенно уже где-то видела, но не могу вспомнить где! Или нет… Скорее грот Дианы – такая искусственная пещера с колоннами. Говорят, в XIX веке светское общество любило организовывать в ней всякие вечеринки. А Лермонтов устроил в гроте бал за неделю до своей гибели…