Синдром Клинтона. Моральный ущерб - Макс Нарышкин

— Потому что заместители директоров финансовых департаментов просто так не исчезают. Это все, что я могу вам рассказать, уважаемый профессор. И если бы мы сейчас свернули направо, на Щепкина, то уперлись бы в тупик на Дурова.

— Что, по-вашему, могло случиться? — после недолгих раздумий спросил Берг. — И по какой причине?

— Была бы у меня на прицеле хотя бы одна версия, никакие силы не заставили бы меня приехать к вам. Ни по какой причине, — добавил Тихон, задержав на профессоре взгляд дольше, чем того требовал доброжелательный разговор.

— Удивительно… Зачем похищать заместителя директора финансового департамента?

— Вас это тоже юзает? — стараясь говорить так, чтобы ирония не слышалась, а только чувствовалась, спросил Куртеев.

— Не понимаю, почему Вика не позвонила мне, предчувствуя опасность. Хотя… — Берг махнул рукой. — Хотя откуда ей было знать, что это опасность. Она вряд ли сумела бы отличить опасность от рабочего момента. Это из-за вас она оказалась в беде, Куртеев, т-только из-за вас!

Тихон опустил стекло и плюнул на дорогу. Ничего лучше в ответ он придумать не смог.

— Я хочу взять с вас обещание, — сказал Берг, увидев очертания высотки с огромными золотыми буквами на крыше: REGION-BUILDING. — Я полагаю, что чувства Вики к вам… как бы это сказать… ветрены, что ли. С юных лет я приучал ее к дисциплине и предотвращал случайные связи… если вы понимаете, о чем я говорю… Словом, ваша с нею встреча — ошибка. Это страшное недоразумение… Для Вики все вновь, она не в состоянии разобрать, где увлечение, а где чувство прочное, надежное. В общем, я прошу вас… Когда все образуется, освободите в ее жизни место для человека, который ее достоин. Быть может, я немного неловок, б-бестактен… но я отец, и мне позволительна прямота. Вы понимаете меня?

— Вы чокнутый, Берг. Придумывайте себе что хотите, но я не оставлю Вику, даже если бы вы стали на колени. Вы сумасшедший. И если бы я не был уверен в том, что мне пригодится именно ваше сумасшествие, я бы и по сей день держался от вас подальше. Я не ваши отцовские чувства призвал на помощь, а мерзкий, отвратительный, ужасный, гадкий ум специалиста по общественным отношениям… — Выкрутив руль на парковке и поставив машину рядом с «Кайеном» Вики, Куртеев заглушил двигатель и развернулся к профессору: — В свою очередь позвольте и мне взять с вас обещание. Разговаривать с людьми в офисе, принимать решения и докладывать о них руководству буду я. А вы все это время будете лишь высказывать мне свое собственное мнение и докладывать о результатах ваших наблюдений. Договорились?

— Если это поможет делу, да. Заодно и вы запомните. Когда я увижу, что вы попали впросак или вас водят за нос, я буду говорить следующее: «Простите мою старческую любознательность…» И после этого вы, Куртеев, даже не смеете открывать рот. Договорились?

— Да, если это поможет делу.

Тихон уже открыл дверцу и выставил ногу на асфальт, как вдруг на его плечо легла рука Берга.

— Что опять?

— Простите мою старческую любознательность, но вам не кажется, что наши усилия стоит объединить с органами?

— Органы уже работают. Но никаких усилий с ними мы объединять не будем.

— Это разумно. Но теперь вы, надеюсь, как человек слова, не откроете рта, да?

Тихон побагровел.

— Оставьте ваши профессорские уловочки! Мне нужна ваша помощь, а не руководство!

Он рванулся из машины, но крепкая рука удержала его за рукав.

— И все-таки, конфликтолог, зачем кому-то понадобилось похищать заместителя д-директора финансового департамента?

— Это и предстоит выяснить, — испытывая неприязнь, процедил Куртеев. — Это есть цель нашего с вами мероприятия. А сейчас стоит побыстрее разыскать средства ее достижения. Ваша старческая любознательность заходит не с того конца, профессор.

— Меня устроит, если вы будете звать меня Игорем Оттовичем.

Они вошли в фойе «Регион-билдинг», когда там уже была суета.

— Не вижу ментов, — буркнул Куртеев, обращаясь скорее к самому себе, чем к Бергу.

— Вон один из них, у лестницы стоит.

Тихон не знал в лицо всех сотрудников «Региона», и тем удивительнее ему было слышать такие речи от старика, который здесь если и бывал, то пару раз, не больше.

— Почему вы решили, что он из ГУВД?

— Я не сказал, что он из ГУВД. Я сказал, что это с-сотрудник милиции. Оперативный работник, скорее всего. Посмотри на его обувь.

Тихон посмотрел, но ничего примечательного не увидел. Обувь как обувь.

Суета по большей части происходила из-за перемещений служащих, но ни одного человека в форме или в штатском, но с явными признаками, указывающими на принадлежность к оперативникам, он не заметил. Заметил Берг. Человека, расписывающегося за получение заработной платы в денежной ведомости органов внутренних дел, по мнению профессора социологии, распознать в толпе не так сложно. Их отличают две, присущие только им, приметы. Так уж сложилось, что сотрудники милиции, та часть их, что занимается в Москве сыском, имеет неухоженную обувь. Если взять за труд приглядеться к одетому в строгий костюм оперативному уполномоченному, то никаких особых примет найти не удастся. Однако ни один менеджер, особенно менеджер крупной компании, не позволит себе пренебрежительно относиться к обуви. Обувь менеджера всегда чиста, поскольку он редко выходит на улицу, а когда все-таки выходит, то по прибытии непременно приводит ее в порядок. Сыщик подавляющее количество часов рабочего времени пребывает на улице и в свой офис ходит только на совещания и для доклада. И потому, что это понимают все, кто находится в его офисе, неухоженная обувь не является показателем его несовершенства. Но говорить об этом Куртееву Берг посчитал излишним. Сердце его вот уже два часа взволнованно стучало, и от одной мысли, что Вику он может больше не увидеть, у профессора холодели руки. Чувствуя, что все зависит только от него и полагаться на милицию, а тем более на Куртеева, нелепо, он заставил себя успокоиться, сосредоточиться и постараться здраво мыслить…

Быстро поднявшись по лестнице, они миновали большой просторный холл, двери из которого вели в противоположные стороны. Потом свернули налево. Тихон вел профессора к президенту Лукашову. Старик, видимо, хорошо ориентировался в лабиринтах здания, и в тот момент, когда конфликтолог только собирался сворачивать, Берг уже был к этому готов. В этом не было ничего удивительного. Берг бывал здесь дважды, и ему хватило этих двух посещений, чтобы навсегда запомнить расположение кабинетов. В отличие от него Тихон до сих пор путался в коридорах высокого здания.

Войдя в приемную, Тихон кивнул секретарше, и та, с удивлением осмотрев блестящую голову профессора, показала Тихону на дверь. Заметив этот короткий обмен знаками, Берг догадался, что его появление в офисе не будет сюрпризом. В принципе о том же говорил Куртеев еще у него дома, но верить Куртееву на все сто процентов старик не собирался.