Борис Немцов. Слишком неизвестный человек. Отповедь бунтарю - Дмитрий Зубов

В январе 1992 года советские граждане, только что превратившиеся в россиян, впервые после долгих лет советской власти узнали, что такое рыночная экономика. Если выразиться точнее – рыночные цены. Люди, привыкшие к тому, что стоимость большинства товаров от копеечного коробка спичек до пятнадцатитысячной «Волги» не меняется годами. Поэтому «новогодний сюрприз» от правительства Гайдара многим показался кошмарным сном. К примеру, возле рожка из белой муки, долгие годы стоившего пять копеек, появился устрашающий ценник – 90 копеек. Сметана, долгие годы продававшаяся по 37 копеек, «взлетела» сразу до 60 рублей! В среднем же цены в магазинах выросли в 20–30 раз. Либерализация цен являлась первым пунктом программы неотложных экономических реформ, одобренной Съездом народных депутатов РСФСР в октябре 1991 года. За нее тогда проголосовало 878 народных избранников из 894. Об этом, кстати, забывают многие критики последующих реформ, приписывая ответственность за них исключительно «не легшему на рельсы» президенту Борису Ельцину и премьер-министру Егору Гайдару.

Со 2 января 1992 года 90% розничных и 80% оптовых цен были освобождены от государственного регулирования. При этом контроль за уровнем цен на ряд социально значимых товаров и услуг (хлеб, молоко, общественный транспорт, услуги ЖКХ) был временно оставлен за государством. Наценки на такие товары были лимитированы. Помимо либерализации цен, в это же время начались и другие реформы, в частности либерализация зарплат, введение свободы розничной торговли и др.

Впрочем, в первое время покупатели не заметили в магазинах обещанного изобилия. В связи с чем у части народа даже возникла паника, мол, цены вырастут, а дефицит останется! Словом, было плохо, а будет еще хуже. Голод грядет! «После второго января нас ждет совсем другая жизнь. Так в один голос говорили политики, экономисты, бизнесмены, мол, отпустим цены на свободу и в магазины будем ходить как в музей, где будет недоступное большинству изобилие, поэтому исчезнут очереди, – писал журналист О. Васильев. – Стены, завешанные лоснящимися от жира копчеными колбасами, витрины, ломящиеся от разнообразия сыров, прилавки, заваленные рыбными тушками всевозможных размеров и форм, в общем – молочные реки и кисельные берега рисовало голодное воображение… Увы, экскурсия по нижегородским магазинам разочаровала. Очередей действительно не стало, но совсем по другой причине. Прилавки и витрины поразили девственной пустотой… В торговых залах царило запустение. Правда, ценники заменили на новые, по крайней мере, стоимость товара, который ожидается продавать за тем или иным прилавком, узнать можно. Как написал бы Михаил Жванецкий времен свободных цен: вчера не было по три рубля, а сегодня по пять».

«Поэтому трудно удержаться от вывода, что нынешняя „либерализация“ сродни павловскому апрельскому повышению цен, – пессимистически констатировал журналист Михаил Левин в статье „Плюс спекулятизация всей страны“. – Даже по своей методе они схожи, ибо страдают опять-таки простые потребители, т. е. мы с вами… Из ничего ничего не появится. Безудержная государственная гонка цен никогда не заменит конкуренции – а конкурировать сейчас некому и не с кем. А если что и маячит впереди, то это гиперинфляция и (давайте скажем честно) товарный голод».

А в некоторых магазинах даже как бы по инерции продолжалась торговля по талонам. Дело в том, что рыночные цены с Нового года ввели, однако как такового приказа об отмене карточек никто не издавал. Соответственно, на местах власти поступали по своему усмотрению. Благо все магазины пока оставались государственными, их заведующие подчинялись пищеторгам, а те горисполкомам. «А вот официальный список товаров, которые мы можем приобрести в январе по талонам: крупа из наличия – 500 г, макаронные изделия – 325 г, маргарин – 250 г, винно-водочные изделия, коньяк, шампанское – 2 бутылки, соль нулевого помола – 1 кг на квартал, синтетические моющие средства (включая пастообразные) – 500 г на квартал, мыло хозяйственное – 1 кусок на квартал, мыло туалетное – 500 г на квартал, – сообщали СМИ 4 января. – Срок действия талонов на сахар за ноябрь 1991 г. продлен до 1 февраля».

В этих условиях 9 января 1992 года в Нижний Новгород прибыл президент Борис Ельцин. Целью его поездки по городам Поволжья было на месте оценить ход реформ и поддержать население в эпоху трудных испытаний. Визит был полон сюрпризов и импровизаций. Так, еще утром президент уклонился от намеченного маршрута и неожиданно появился в гастрономе на площади Горького (впоследствии получил известность как «климентьевский» магазин «Европа»). Там он с изумлением увидел на прилавке масло крестьянское по 207 рублей за килограмм. Губернатор Немцов, сопровождавший главу государства, впоследствии вспоминал:

Борис Николаевич тут же обратился к Немцову с вопросом: «А кто торгует маслом по таким ценам?» Заместитель губернатора Иван Скляров тут же сообщил, что «спекулянтом» являлось объединение «Горькиймолокопром» и его дочернее предприятие «Молокоторг». Тогда Ельцин потребовал в суточный срок ликвидировать указанную контору, а цены опустить. Немцов выполнил указание главы государства в тот же вечер! Вот как быстро и легко решались вопросы на заре капитализма. Попутно в очереди за молоком президент встретил бывшего народного депутата СССР ректора Нижегородского университета Александра Хохлова. Тот, пользуясь случаем, пожаловался главе государства на социальную незащищенность людей и низкие зарплаты. Ельцин пообещал разобраться. После чего кортеж тронулся дальше.

Еще прошлым вечером было сообщено, что президент посетит универсам «Нижегородский». Последний был одним из первых подобных магазинов в СССР, строившийся по итальянскому проекту в рамках реформы советской торговли. А в 80-х годах стал местным символом дефицита с гигантскими очередями, петлявшими вокруг полупустых прилавков, «хвост» которых нередко выходил на улицу. К указанной торговой точке еще с раннего утра стали подтягиваться жители и журналисты, желавшие лично пообщаться с Ельциным. «В день визита президента на работы вышли продавцы и кассиры, которые в этот день по графику могли отдыхать. Продавцов много, торговля шла бойко, молоко распродавали почти без очередей. По залу сновали телевизионщики и газетные репортеры, журналист Би-би-си Тим Хьюэлл брал свои первые интервью, – писали „Нижегородские новости“. – Наступило время напряженного ожидания. Несколько раз кто-то истошно вопил с крыльца: „Едет!“, но в очередной раз ошибался. Вдруг в толпе, стоящей на крыльце, делают коридор. По бокам – оцепление милиции. Испуганная бабушка с авоськой шарахается в сторону и к ближайшему милиционеру: „Милок, а в магазин-то можно зайти?“ – „Давай, бабка, быстрей!“».