Вишенка для Демона - Наталья Аверкиева

Он вытащил меня за ногу из укрытия, что-то пытаясь сказать, но я начала извиваться и орать еще громче, срывая голос.

Сильная пощечина не столько привела в чувства, сколько удивила. Я заткнулась всего на мгновение, чтобы рассмотреть наглеца, посмевшего поднять на меня руку. Кирилл тряхнул меня за плечи, а потом рывком прижал к себе.

— Варя, Варенька, Варюша, девочка, — бормотал в ухо, сжимая так, что я не могла двинуть ни рукой, ни ногой.

— Кирилл? — Я вырвалась, чтобы получше его осмотреть. — Кира? Кир? — как слепая, ощупывала лицо, губы, уши, провела по волосам, шее. — Он же… Он… — задыхаясь, бормотала я. — У… би… лллл…

— Кого убил? Меня? — начал смеяться он.

— Те… те… я… — По щекам не переставая текли слезы.

— Успокойся, — Он терпеливо вытирал их. — Все хорошо. Успокойся.

— Я… ви… де… — разревелась, уткнувшись ему в шею.

— Ну же, Варенька, девочка моя, ну же… — гладит по спине и голове, а сам улыбается, целует в висок, ладонь на затылке. — Испугалась, маленькая? Девочка… Ну же, успокойся.

— Он… Он… — заикалась я. — Топор… Кирилл заливисто заржал. Я обиделась, громко засопела заложенным носом.

— Он елку хотел посадить у дома. Заехал, чтобы выкопать. И пень с грибницей. Хотел, чтобы в сарае опята росли, сказал, что там сырое место, самое оно для грибов. Ударил топором по пню, мне щепка в голову отлетела. Прям по уху попала. — Он повернул голову, продемонстрировав вполне себе нормальное ухо. — А тут ты как заорешь, я испугался, решил, случилось что-то. Кинулся к тебе, а ты с такой скоростью в лес чесанула, что, думал, не догоню, не найду уже. Я тебе: «Варя! Варя!» А Варя не слышит, несется куда-то, глазки выпучив.

— Дурак! — двинула я ему кулаком по груди. — Как ты смеешь?! Я испугалась! Думала, что он убил тебя! А ты! А ты! Гад! Ты еще ржешь!

Кирилл хохотал, аж завалился на спину и ухватился за живот. Он мычал, похрюкивал, всхлипывал, показывал на меня пальцем и ржал.

— Помнишь, «родителям надо помогааааа-ать!..»? Ы-ы-ы… А-а-а… Варька! Боже мой, Варька! Вот это был тот же случай! Родителям надо помогать… Ы-ы-ы…

Я тоже начала посмеиваться. Сначала сдержанно и нехотя, через силу. Потом не выдержала и громко, истерично, сквозь слезы. Не удержалась, рухнула на него, гогоча так, что живот начал болеть и спину заломило. Так мы и смеялись, как ненормальные, лежа в окопе на полтора метра ниже уровня земли, повторяя дурацкую фразу про то, что родителям надо помогать. Я еще вспомнила, как Володя описывал свое ощущение, когда его привезли, а дверь не открывается, и того «терминатора» с кулаками, как его голова. Очень смешно было после этого рассказа оказаться в лапах питекантропа с топором, которому понадобилась елочка для дачи.

Кирилл смеялся. Я смотрела на него и тоже смеялась. Смеялась над тем, что он жив, что вот лежит подо мной и заливисто хохочет, что от глаз разбегаются морщинки, что в волосах запутался осиновый листик, а пальто опять грязное. С кончика моего носа ему прямиком в глаз упала слезинка. Кир смешно сморгнул и тряхнул головой, сдув волосы со лба. Улыбка широкая, открытая, сам довольный. Положил руку мне на затылок, притянул к себе. Губы коснулись губ. Я замерла. По телу прошла дрожь — а вдруг не получится? А что с языком? А нос куда девать? А вдруг мне не понравится или он поймет, что я не умею целоваться? Он нежно всосал нижнюю губу. Так, а куда теперь язык? Потом провел языком по верхней губе. Нос же мешается или нет? Коснулся зубов. Я напряженно ждала, что он будет делать дальше. Мне-то что делать? Кирилл захохотал мне в рот, причем со всхлипами. Ну и как тут целоваться, скажите, пожалуйста?

— С тобой я буду жить вечно, — с трудом выдал он.

Вот ведь гад какой! Он еще и издевается! Я уселась верхом с целью высказать все, что думаю о его хамстве, как вдруг мой взгляд уперся в какую-то ржавую штуку, наполовину торчащую из земли аккурат над нашими головами. И ржавая штука очень сильно напоминала…

— Кира, — прошептала я испуганно, мгновенно перестав смеяться. — Это то, о чем я думаю?

Кирилл выгнулся, рассматривая предмет. Побледнел и дернулся в сторону.

— Она настоящая?

— Судя по всему, да. Так, осторожно уходим.

— Она же может взорваться.

— Вот поэтому мы уходим осторожно и очень быстро. — Он торопливо отполз в сторону, схватив меня за руку и дергая на себя.

— Но вдруг тут кто-то на ней подорвется? — Я никак не могла оторваться от рассматривания бомбы.

— Хорошо бы не мы. — Кир ловко запрыгнул наверх и вытащил меня.

— Рюкзак! — вспомнила я.

Он чертыхнулся. Велел отойти от окопа, сам полез за рюкзаком. Через несколько секунд Кирилл тащил меня прочь с того места.

— Стой! — застопорилась я. — Надо сообщить! Она же может рвануть! Вдруг там еще есть! А если грибники?

Он состроил противную рожу и протянул мне свой телефон.

— Только, знаешь, тут бои были. Здесь полно таких мин.

— Все равно. Наш долг сообщить, куда следует. А уж они там пусть сами решают, что да как.

— У тебя когда концерт-то? — уселся Кир на поваленное дерево. — Завтра?

— А что? — напряглась я.

— Нет, ничего, — закурил он. — Ты звони, звони.

Через час нас отыскали не то саперы, не то минеры — в общем, военные, милиция и прочие странные люди в комбинезонах и с какими-то интересными штуками в руках, а один так и вовсе был с собакой. На полянку нагнали технику. Меня расспросили о месте, где находится бомба. Кир вызвался показать. Прошло еще часа полтора. Мы всей толпой стояли на безопасном расстоянии, пока со снарядом работали саперы. Оказалось, что бомб там несколько, и военные решали, что с ними делать, — выкапывать или взрывать на месте и насколько там «живой» взрывной механизм. Я бы не стала ждать окончания всех работ, но Кирилл, достав диктофон и свое журналистское удостоверение, унесся «на дело» (как он заявил). Мне же любезно разрешили погреться в машине командира, который руководил разминированием, а заботливый солдат угостил бутербродом и кофе из термоса. Еще минут через сорок все как-то подозрительно рассредоточились.

— Сейчас рванет, — влюбленно смотрел в сторону нашей бомбы парень.

Я глазами нашла в толпе Кирилла. Он крутился рядом с командиром.

— А они нормально стоят? Не заденет? — Я показала пальцем на солдатское начальство.

— Ты что? Все хорошо будет, — заверил парень. Смешной такой.

Мы вышли из машины и стали ждать взрыва. И вот в этот ответственный момент, когда даже природа замерла перед великим бара-бумом, у меня зазвонил телефон. Кто говорит? О, нет! Женька! Все… Лучше бы маман позвонила! Женька сейчас натурально удушит меня посредством оптико-волоконной связи. Или как оно там называется? Через спутник?

— Привет, — робко сказала я в трубку, готовясь к буре.