Мечтающий в темноте - Кристина Сунторнват

– Не драматизируй, пожалуйста, – произнесла мама Нок. – Никто ничего не ломает. Я люблю её не меньше, чем ты. Но кто-то должен подумать о том, что лучше для всей семьи. Если пострадает твоя репутация, для неё в этом не будет ничего хорошего. Мы можем поместить её в хорошее место, подальше от сплетников. Она вырастет счастливой и здоровой, и когда-нибудь она выйдет замуж за хорошего юношу из провинции, кого-нибудь достойного, но без связей в столице. Твой следующий официальный визит будет в Танабури. Я слышала, что в этой деревне имеется действительно хорошая школа. На каникулы она может приезжать домой. И это не навсегда. Только на время.

– Я не знаю… – ответил папа Нок.

Деревянный пол качнулся, когда мама Нок вскочила на ноги. Нок представила себе происходящее по другую сторону стены: её крупный отец, дрожащий перед её маленькой худенькой мамой.

– Это ты виноват, и ты должен исправить! – потребовала та. – Если ты любишь своих детей, сделай так, как лучше для них!

Нок не стала дожидаться ответа отца. Используя «Неступание», она неслышно утекла по коридору и вернулась к себе. В темноте она упала на колени на соломенный тюфяк и сжала кулаки на коленях. Мысли галопом неслись у неё в голове.

Уже давным-давно Нок догадалась, что она не дочь своей матери. Но зато дочь своего отца – в этом она не сомневалась. Не только потому, что они были очень похожи. Она видела, как он радовался за неё на соревнованиях и гордо сиял, когда она приносила домой школьные табели. Она была его прекрасной, золотой девочкой.

Родители Нок никогда не рассказывали о её рождении, и она не спрашивала. Ей не казалось нужным узнать больше того, что она знала. У них был общий секрет, который они не обсуждали, – подобно круглому камешку, который один из них всё время крутил в кармане. Ей было достаточно знать, что была какая-то тайна – и она не хотела ничего уточнять.

Но после того, как она подслушала разговор, маленький секрет выбрался наружу. Каждую неделю мамины друзья из высшего общества собирались вокруг стола в их гостиной, играли в карты и сплетничали. Не требовалось обладать богатым воображением, чтобы представить, как в другие дни болтуны собирались в других гостиных, и темой сплетен становилась её семья.

Ладно, она должна дать им другой повод для сплетен. Она должна совершить что-то настолько впечатляющее, что пересилит любые слухи о её рождении; такое значимое, чтобы никто не осмелился даже заговорить о её семье.

Нок крепко стиснула кулаки, ещё раз вдохнула и медленно выдохнула, мысленно повторяя слова, которые давали ей силу все эти годы, слова, которые она слышала лично от Правителя: «Свет сияет достойным».

Именно – свет и любовь, и гордость, и всё то, что освещало её жизнь всё это время, как та победа в соревнованиях. Нок вздрогнула от этой мысли.

– Я справлюсь, – прошептала она себе. – Нужно им напомнить, как много я могу дать семье. И всё остальное будет не важно.

Поэтому, когда Нок лицом к лицу столкнулась с Понгом, она была погружена в свои мысли. Она ломала голову и перебирала варианты, что бы такое сделать, чтобы доказать родителям – и всем-всем в мире, – что она достойна называться их дочерью.

Именно поэтому она не обратила внимания на то, что молодой послушник вздрогнул и спрятал левую руку за спину.

Весь день горло Понга саднило, словно он подавился рыбной костью. Семейство Сивапан в знак уважения к монастырю проследовало за отцом Чамом в обитель. Гости расселись в молитвенном зале перед старым монахом, они разговаривали и пили холодный чай, а Понг в это время делал вид, что чинит скамейку на улице. Он очень боялся, что его узнают, поэтому ему было необходимо выяснить, зачем они приехали.

Он узнал, что начальник тюрьмы Сивапан теперь стал Уполномоченным по контролю за исполнением законов. Он подчинялся непосредственно Правителю.

– Сферы дают не только свет, – сказал Уполномоченный, поднося чашку к губам. – Часть денег от их продажи идёт на оплату полиции и на больницы. Когда жители купят их, для властей это послужит доказательством, что в деревне подчиняются законам.

Старый монах улыбнулся:

– Уполномоченный, вы мне очень нравитесь, поэтому не обижайтесь, но нам не требуются официальные власти, чтобы понять, хорошо ли наши люди относятся друг к другу.

Уполномоченный Сивапан подавился чаем и забрызгал себе рубашку. Его жена съёжилась от страха и поспешила отвернуться.

– Отец Чам, – проговорил он, сбрасывая с ткани капли воды, – у вас чудесная деревня, но закон есть закон. Огонь опасен, и вам не нужны такие опасности. Все пользуются сферами. Боюсь, я не могу сделать исключение для вас.

– Почему нет? – невинно спросил отец Чам.

– Ну, потому что… – Уполномоченный Сивапан поправил очки. – Потому что тогда каждый будет просить меня сделать исключение и для него.

– И что в этом плохого? Уполномоченный Сивапан поджал губы.

– Потому что это будет нарушением закона и порядка.

– Понимаю, – медленно кивнул отец Чам, и на его лице отразилась боль. – Кажется, в Чаттане очень беспокоятся о законах.

– Это моя работа, – сказал Уполномоченный. – Что может быть важнее?

Понг ушёл и не услышал продолжения разговора. Он подметал монастырь; ладони у него потели, когда он видел во дворе кого-нибудь из Сивапанов.

Он ждал, что они закричат, показывая пальцем на него: «Вот он! Беглый заключённый!»

Но, к его удивлению, никто из Сивапанов его не узнал. День прошёл без единого инцидента, а вечером семейство Сивапан погрузилось в карету и уехало в деревню, в предназначенный для них дом.

С их отъездом Понг почувствовал такое облегчение, что у него голова закружилась. Ему хотелось немедленно поговорить с отцом Чамом. Но что он мог сказать? Конечно, отец Чам никогда не пригласил бы Уполномоченного Сивапана в монастырь, если бы знал, что тот раньше был начальником Намвонской тюрьмы. Нужно ли ему рассказать? Или Понгу следует вести себя тихо и прятаться, пока семейство Сивапан не уедет?

Нет, так не получится. Нужно придумать что-нибудь другое. Между тем Понгу надо было выяснить, что Сивапаны делают в Танабури и сколько времени здесь проведут.

Понг нашёл отца Чама в молитвенном зале. Он оставил сандалии внизу и поднялся по ступенькам. Затем остановился, потому что знал: нельзя прерывать учителя во время медитации.

Не открывая глаз и не поворачивая головы, отец Чам произнёс с улыбкой:

– А, Понг. Я рад, что ты пришёл. Я хотел с тобой поговорить.

В желудке у Понга заворочались угри.

– Вы хотели поговорить, отец?

Отец Чам открыл глаза и откинулся на спинку стула:

– Да, подойди.

Понг прошёл в зал и опустился на колени перед отцом Чамом. В конце концов, может быть, Уполномоченный Сивапан упомянул про него? Понг пытался вести себя естественно, но пот выступил у него на лбу.