Гектор и секреты любви - Франсуа Лелор

Тук-тук привез их к бару, где множество европейцев пили пиво, беседуя с молодыми женщинами азиатского типа.

Две из них тут же обратились к Гектору и Жан-Марселю. Они попросили угостить их выпивкой, а взамен были готовы, казалось, бесконечно повторять мужчинам, что те очень красивые, и пытаться узнать название их отеля. Они широко улыбались, демонстрируя прекрасные зубы, но в их глазах Гектор читал гораздо менее веселые мысли. О младших братьях и сестрах, которых нужно прокормить. О сутенере, требующем денег. О лекарствах, без которых не обойтись.

Гектор и Жан-Марсель переглянулись.

— У меня нет настроения, — сказал Жан-Марсель.

— У меня тоже, — согласился Гектор.

Они вышли на улицу и забрались в тук-тук, причем стало ясно, что Жан-Марсель изрядно выпил, так как ему не удалось вскарабкаться на сиденье с первой попытки.

— Кёлс, кёлс! — крикнул водитель.

Гектор не понимал по-кхмерски, поэтому просто сказал «отель» и задремал, продолжая при этом следить, чтобы Жан-Марсель не свалился.

Потом тук-тук привез их куда-то и остановился у здания, похожего на небольшой темный сарай, где местные парни спокойно сидели в креслах. Гектор и Жан-Марсель креслам обрадовались, потому что они были гораздо удобнее жестких сидений тук-тука. Сначала Гектор заметил, что они здесь единственные белые, потом — что напротив них, под ярким светом, на пластмассовых стульях сидят несколько девушек. Они выглядели как студентки в Гекторовой стране, в джинсах и майках известных марок, в босоножках на высоком каблуке, открывавших их очаровательные маленькие пальчики. Кто-то из них говорил по мобильному, другие беседовали или молчали, глядя в пространство со скучающим видом. Гектор недоумевал, почему все девушки сидят с одной стороны, а мужчины — с другой и почему девушки освещены так ярко, что некоторые даже моргают из-за бьющего им в глаза света. И вдруг все понял.

Он увидел, что некоторые из девушек смотрят на него и улыбаются, другие, наоборот, как только он на них взглянул, поспешили закрыть руками лицо, на котором читался испуг. Они казались такими юными, эти женщины, которым по возрасту надо бы ходить в школу и смотреть телепрограммы для подростков. В другой стране они бы стали студентками, продавщицами, стажерками. Некоторые из этих азиаток напомнили Гектору дочек друзей или его молодых пациенток. Они болтали друг с другом так же, как их ровесницы в нормальной стране, потому что это место считалось нормальным и в данной стране, и во всем регионе.

Гектор заметил, что Жан-Марсель тоже за ними наблюдает, и вспомнил, как тот рассказывал о своей шестнадцатилетней дочке.

Гектор и Жан-Марсель снова переглянулись и направились к тук-туку.

— Кёлс? Кёлс?.. Пойс? — простонал водитель.

— Отель! Отель! Отель! — ответил ему Жан-Марсель. Громковато, подумал Гектор.

У водителя тоже имелась семья, которую нужно кормить, а за привезенных по известным адресам клиентов ему платили комиссионные.

Позже, у себя в номере, Гектор обратился к своему блокноту и нашел:

Цветочек № 8. Сексуальное желание необходимо для любви.

Когда он писал, то ему казалось, что это не всегда и не для всех верно.

Подумав о девушках, освещенных ярким светом, он написал:

Цветочек № 10. Сексуальное желание мужчин может стать причиной многих несчастий.

Он вспомнил парней, которые сидели в том сарае и все никак не могли сделать окончательный выбор или только предавались мечтам, потому что у них не хватало денег и полчаса девичьей красоты были им не по карману. Вспомнил обо всех мужчинах из его собственной страны, которых отвергли любимые, — они, возможно, мечтали бы попасть в такое место (ведь, в конце концов, неизвестно, как бы он себя повел, окажись он там в другой вечер, выпив до этого чуть больше или чуть меньше, или если бы его не терзали мысли о Кларе). Вспомнил о том, что говорил старый Франсуа. Найдись способ подавлять сексуальное желание, может, жизнь стала бы спокойнее и честнее?

Гектор уже засыпал, когда в номер постучали. Он включил настольную лампу и, шлепая босыми ногами по гладкому, покрытому лаком паркету из тропического дерева, подошел к двери. За ней стояла молодая массажистка с труднопроизносимым именем, все такая же очаровательная в своем саронге. Она снова грациозно приветствовала его на восточный лад. Девушка выглядела смущенной. Гектор пригласил ее войти.

Он был очень удивлен. Он ведь ничего не заказывал, а красивые соблазнительные девушки стучатся ночью в дверь вашего номера только в романах. Войдя внутрь, прелестная массажистка протянула ему конверт. Гектор предложил ей сесть в одно из кресел, и она устроилась в нем по-турецки, подложив под себя скрещенные ноги. При свете настольной лампы ее лицо имело восхитительный янтарный оттенок, а гибкая фигурка и улыбка наводили на мысль, что одна из прекрасных каменных танцовщиц с барельефа под покровом ночи отделилась от стены и выскользнула из своего храма, чтобы навестить Гектора. Девушка молча смотрела на него, и он почувствовал смущение.

Гектор вскрыл конверт. Как он и подозревал, это было письмо от профессора Корморана.

Дорогой друг!

Еще одну записку я Вам оставил в храме и, надеюсь, Вы ее нашли. В ней я предупреждал, что за всеми Вашими действиями пристально следят, не говоря уж о вашей переписке по электронной почте, независимо от адреса. Именно поэтому я выбрал эту очаровательную посланницу, нежную Вайлу, которая доставит Вам письмо. Я уверен, что она, как жена Цезаря, вне подозрений.

Дорогой друг, теперь, если у вас хватит мужества, Вы можете присоединиться к эксперименту, который я провожу. Так Вы примете участие в крупнейшем прорыве в истории науки, а заодно и в зарождающейся революции, которая потрясет человечество — наши нравы, культуру, искусство и, вне всяких сомнений, экономику. Подумайте о том, как изменится мир, если нам удастся обуздать силы любви!

Но не будем забегать вперед, речь идет всего лишь о первом этапе, и я сам пока что пробираюсь ощупью, если такое выражение позволительно.

Я дал прелестной Вайле два маленьких флакончика. В них раствор смеси двух веществ. Предлагаю Вам обоим одновременно выпить их содержимое в каком-нибудь укромном месте. Ничего не бойтесь, я уже поставил над собой этот эксперимент, и данное письмо — лучшее доказательство того, что я сохранил рассудок. Чтобы было легче убедить мою дорогую Нот, которую не очень интересуют ученые исследования на западный манер, я предложил ей выпить мой любовный напиток на рассвете, в руинах посещенного Вами храма любви. Мы провели там несколько спокойных и одновременно насыщенных часов, о которых она отнюдь не сожалеет, несмотря на то что наше словесное общение было крайне ограничено моим слабым знанием кхмерского языка и ее полным незнанием английского. Однако мы заменили его той близостью и эмоциональной интимностью, которым привычные слова зачастую только препятствуют.