Философия как образ жизни - Делия Стейнберг Гусман

Мы понимаем, что нечто является белым, когда сравниваем его с чем-то черным, и точно так же мы понимаем Закон благодаря тем следствиям, тому отражению, которое он оставляет в нас, в нашей жизни.

Каждый раз, когда мы удаляемся от дороги, мы ударяемся о ее боковые стенки, которые, будучи эластичными, возвращают нас на верный путь. Эти удары могут быть более или менее сильными, более или менее болезненными – в зависимости от того, насколько далеко мы ушли от Закона. Но если бы не эти болезненные удары, мы не обратили бы внутренний взор на источник своих страданий, нас не интересовали бы причины наших ошибок, мы бы не пытались избежать новых заблуждений или анализировать себя, чтобы осознать собственные недостатки.

Одно дело – жить и воспринимать Карму пассивно, смиренно терпя ее «корректировки», и совсем другое – пытаться понять и осмыслить их, чтобы получить новый импульс для движения в потоке жизни и для поиска ее сокровенного смысла. Вместо того чтобы жаловаться и обижаться, застревать в сетях собственного эгоизма, считая свои страдания уникальными и неповторимыми, вместо того чтобы лелеять свои страдания и слабость духа, без устали восклицая: «Ну почему именно я?!», нужно доискиваться до причин. Сами события – это следствия, но следствия чего?

Вспомним еще раз, что истинный философ не довольствуется вопросами. Вопрос «почему?» – это только первая естественная реакция нашей личности. Ответ гораздо важнее вопроса, поскольку он помогает понять корень происходящего с нами и перестать считать себя вечно гонимыми, преследуемыми жизнью. Так мы сможем утвердиться как ученики, которые черпают уроки из всего, что с ними происходит, что бы это ни было.

Точно так же как энергия космоса порождает бесконечные формы, чтобы они смогли вместить все его бесконечные модуляции, мы должны находить формы, которые соответствовали бы нашим моральным принципам, нашему разуму, нашим желаниям, отобранным опытом, и действиям, сдерживаемым разумом.

Конечно, философ нуждается в одобрении со стороны собственной совести. Но осторожно, не стоит называть голосом совести свои желания, свои неразрешенные сомнения и колебания, свои слабости и произвол ума. Чтобы совесть могла говорить с нами и указывать, что полезно и справедливо, а что нет, нужно сначала пробудить саму совесть. Сначала нужно развить моральную силу, здравый смысл, способность распознавать и чистоту чувств. Надо действовать и даже ошибаться, не боясь признавать ошибки и не боясь исправлять их. Надо пройти через многие испытания, чтобы узнать этот голос как нечто поистине внутреннее, надежное, соотносящееся с подлинным Я, как голос, который не подвержен ни вихрям страстей, ни другим изменчивым проявлениям личности.

Под мистикой мы понимаем не некую созерцательность, а интуитивный и разумный взгляд на мир, который меняет нас, а вследствие этого – и наши действия, приводя их в соответствие с законами Природы.

Но как же достигается такой интуитивный и одновременно разумный подход? Очевидно, что подобное мировосприятие выходит за пределы рационального и интеллектуального. Та часть нас самих, которая обладает способностью так воспринимать, – это Душа, наиболее возвышенная часть нашего сознания, которая может постепенно снимать вуали с Мистерий. Древние египтяне говорили, что мистерии ощущаются интуитивно, воспринимаются сердцем, тем особым сердцем, которое и является душой человека. В книге «Магический мир Древнего Египта» Кристиан Жак пишет следующее: «…Центром самого тонкого восприятия является сердце. Речь идет не об органе, а о некоем нематериальном центре человека…»

Благодаря сердцу мы можем чувствовать единение со всей Природой, со всеми существами и узнавать одну и ту же энергию во всем, пусть даже она проявляется по-разному, приспосабливаясь к разным формам и обстоятельствам. Так нам легче почувствовать связь с собственным духом, с Богом и разрушить те непреодолимые барьеры, которые, как утверждает наш ум, разделяют жизнь и смерть. Энергия едина и вечна.

Сердце представляет собой нашу срединную точку: оно является не принадлежностью эмоциональной или сентиментальной сферы, а разумом, обладающим чувствами, или разумным чувством.

Сердце это душа, то, что нас «одушевляет», то есть чувства и мысли; это некая срединная область между нашим духом (хоть он нами пока сознательно не актуализирован) и материей нашего тела.

Сердце это ось, это точка стабильности – в том случае если мы умеем сочетать телесные потребности и духовную реальность.

Подлинный энтузиазм – это гораздо больше, чем просто эмоция, хотя эмоции могут достигать этого уровня, если их правильно и заботливо направлять.

Этот высший энтузиазм живет на плане более высоком, там, где обитает интуиция, в самом источнике священного вдохновения. Потому это «Бог в нас», божественное вдохновение, то есть то, что в нас пробуждают боги. Интуиция проявляется как мгновенная вспышка глубоко и полного понимания. Это вспышка огня, который очень похож на эмоции, но этот огонь гораздо стабильнее, ведь это не каприз психики и не колебания и сомнения, производимые умом.

Быть мудрым не означает забить себе голову мыслями и идеями, которые мы никогда не применим (либо из-за страха, либо из малодушия, либо из любви к комфорту). Быть мудрым – значит учиться жить, развиваться, ощущать себя все более устойчиво и уверенно.

Понятно, что для того чтобы достичь мудрости, нужно пройти много неведомых дорог, нужно проложить себе путь через непроходимую чащу сложных жизненных ситуаций, которые принесут нам опыт. А оставаться на месте из страха, думая, что удастся избежать этих встреч с неизвестностью, означает лишь откладывать то, что неизбежно должно произойти, или, что еще хуже, жить с постоянной тенью страха за спиной и с мыслью о том, что мы могли сделать, но не сделали…

Жизнь превращается в настоящее сокровище мудрости, если мы учимся на каждом шагу побеждать страх. Речь идет о твоей жизни и твоих шагах. Не бойся.

У каждого из нас есть свой сундук с воспоминаниями – у кого-то в душе он спрятан глубоко, у кого-то на поверхности. Какие-то из этих воспоминаний приятные и дающие силы, другие грустные и болезненные, но все они – наши, и мы любим их, поскольку они являются частью того сокровища, которое мы называем опытом. Они часть того, что прожито нами и что неизгладимо из нашей памяти. Никто не хранит ничтожных или безразличных для сердца воспоминаний. Сокровище может быть из золота или из железа, но цениться оно будет только по тому, что с ним связано.