Бездна взывает к бездне - Наталья Андреева

Она смотрела в книгу, но не могла прочитать ни строчки и подумала в отчаянии: «Господи, что же делать, ведь я его люблю! И он ко мне, кажется, неравнодушен. Я ему понравилась. Но он не того будет добиваться. Не руки моей. Если он и увезет меня из Иванцовки, то не женой. Господи, что же будет?» – и она в отчаянии захлопнула книгу.

Почему-то в этот день Лежечев не приехал, хотя его ждали, и ждали с надеждой. Пора бы определиться. Владимир должен как-то обозначить свой интерес: ради кого из барышень он приезжает в имение Иванцовых? Папенька хмурился, а маменька вздыхала. Сестры занимались кто вышиванием, а кто и просто сидел, смотрел в окошко и тоже вздыхал. Шурочка улучила минутку и отвела в сторонку Жюли.

– Юленька, надень, пожалуйста, завтра другое платье. Тебе не идет белое.

Жюли глубоко вздохнула:

– Что ж поделать, если я такая некрасивая?

– Ты милая, – улыбнулась ей Шурочка. – Ты во сто раз лучше других сестер! Знаешь, что я готова сделать ради тебя? Все. Все, что ты хочешь!

– Нет, Сашенька. Ты мне ничем не поможешь.

Нос у Жюли покраснел. Так было всегда, когда она собиралась заплакать. А слезы у нее были близко.

– Тебе нравится Лежечев?

– Да разве я смею? Мне даже думать об этом страшно.

– Трусиха! Ты что… Ты любишь его?

– Саша!

– Любишь. Но он же такой скучный! Такой серый, такой…

– Что ты такое говоришь! – Жюли даже плакать перестала. – Сашенька, да как ты можешь такое говорить про него! Ты же ничего в нем не поняла! Он замечательный! Он самый добрый, самый умный, самый красивый… Он… Он – лучший!

– Вот как?

– Он даже ни разу на меня не посмотрел. Я так некрасива! И платья мне нового не купили. Все думают, что я ему не пара… И правильно думают…

– Юленька, не плачь.

– Что же мне остается? Если он женится на ком-нибудь из сестер, я умру. Ведь нам придется с ним часто видеться. И как же? Лучше умереть! Ах, я сама не знаю, что говорю, – с тоской в голосе произнесла Жюли.

«Ну, вот тебе и роман! – невольно вздохнула Шурочка. – Где все говорят о смерти, потому что страдают от несчастной любви. Ну, вот и дождались! Но только не я. Я не собираюсь умирать. И плакать я тоже не собираюсь».

– Милая Юленька. Он женится на тебе, чего бы мне это не стоило.

– Но при чем здесь ты?

– Потому что я начинаю их понимать, – со значением сказала Шурочка.

– Кого?

– Мужчин. У меня со вчерашнего дня словно горячка.

– Ты заболела? – испугалась Жюли. – Дай мне свою руку. Уж не жар ли у тебя?

– Да! Жар! Сегодня утром, в лесу я встретила Сержа Соболинского. Только тише, умоляю, тише! Не кричи! А жар у меня со вчерашнего дня, когда я его увидала!

– Ты встретила Соболинского?! Он с тобой говорил?!

– Да, и еще пожал мою руку. Положил на нее свою ладонь, и я почувствовала, что между нами что-то случится.

– Ты с ума сошла! Он никогда на тебе не женится, Сашенька!

– На мне никто не женится. Приданого за мной не дают, родители меня ненавидят, говорят, что я – отродье. Так какая разница?

– Не смей! Я маменьке расскажу!

– Если помешаешь мне, то никогда не выйдешь замуж за Вольдемара, – пригрозила она.

– Саша! Да что ты такое говоришь?!

– Молчи. Как я сказала, так и будет. Только и ты уж меня не забудь. Как только выйдешь замуж за Лежечева, забери меня к себе. А лучше в Москву! Или в Петербург!

– Да что ты такое говоришь?!!

– Молчи и слушай. Иного пути для меня нет. Уехать хочу. Здесь мне все одно житья не будет. Делай так, как я скажу, и все будет так, как ты хочешь. И не надевай белое, я тебя прошу. Остальное я устрою.

Она еще не представляла, как это сделает, но точно знала, что Жюли не должна страдать. Она, бедняжка, и постоять за себя не может, только льет слезы. Если Владимир Лежечев женится на другой сестре, то и Шурочке никто уже не поможет. Надежда только на Жюли.

…А на следующий день началось! Только-только она закончила переделку нового красного платья, приехал Владимир Лежечев. Шурочка как раз примеряла обновку. Вырез был глубоким, и ее полная грудь казалась в нем особенно соблазнительной и невольно притягивала взгляды. Шурочка глядела в зеркало и сама себе нравилась. Красный был ее цветом. Ей, яркой блондинке, он шел гораздо больше, чем темноволосым сестрам, хотя, казалось бы, должно быть наоборот. Красный цвет определенно был очень к лицу, ведь Шурочка и сама была как язычок пламени, и темперамент ее Серж Соболинский оценил верно. Ему бы этого не знать!

Лежечев уже был в гостиной, и она спустилась вниз, так и не переодевшись. Жаль было снимать такое платье.

– Вырядилась! – прошипела маменька, увидев ее. – Немедленно сними! Что за дрянь твое платье! Тебе оно не к лицу!

Но Вольдемар уже целовал ее руку и не собирался отпускать младшую из сестер Иванцовых от себя. Мнение маменьки насчет красного платья он явно не разделял. Теперь Шурочка поняла: она ему нравится! Не поэтому ли Лежечев сюда зачастил? Они присели на кушетку и заговорили о погоде. Погода и в самом деле была хорошая. Дожди кончились, все время светило солнце. Он говорил о видах на урожай, а сам невольно косился на ее грудь в глубоком декольте. Шурочка торжествовала: у нее уже проснулась потребность бить любую дичь, без разбору, соблазнять всех мужчин, которые находятся в пределах досягаемости. Она почувствовала свою силу. Мари кусала губы от злости, Софи бросала в их сторону злые взгляды. Обстановка в гостиной все более накалялась.

И вдруг случилось то, чего уж никто не ожидал. К ним во двор въехал всадник на белом жеребце, они увидели это в окошко, и Шурочка с удивлением узнала в нем Соболинского. За Сержем идет такая охота, и нате вам, сам пожаловал! И именно к Иванцовым! Все словно окаменели. Смятение длилось недолго. Евдокия Павловна кинулась встречать дорогого гостя, одновременно послав за мужем. В гостиной вскоре появился растерянный Василий Игнатьевич, но поняв, что происходит, приосанился. Вот вам, пожалуйста! Какие важные господа в его доме! И какие женихи!

Вошел Соболинский, непринужденно раскланялся с хозяином и Лежечевым и галантно приложился к ручке каждой из сестер. И вновь он был ничуть не похож на себя прежнего. Ни на того скучающего денди, что окинул их во дворе своего дома равнодушным синим взглядом, ни на вчерашнего соблазнителя в лесу. Соболинский вел себя так, будто находится в столице, в высшем свете, в модном салоне, а окружают его сплошь важные господа. Манеры у него были безупречные.

– Само очарование, – тихо простонала Евдокия Павловна.

– Сам дьявол, – сквозь зубы сказал Василий Игнатьевич Иванцов.

Шурочка была последней, к чьей ручке Серж подошел. И задержал ее в своей дольше других.