Правда или желание - Наталья Тимошенко

Теперь две пары глаз уставились уже на Лешу.

— Смею напомнить, что я всего лишь судебный медик, — первой отозвалась Лера. — И в мою задачу входит сделать вскрытие и определить причину смерти.

— А я вообще у вас не работаю, — согласился с ней Никита.

Но Лешу не так-то просто было смутить.

— В процессе вскрытия ты обнаружила странные следы, — сказал он Лере, — и твоя задача в том числе определить их природу. — Он повернулся к Никите. — А насчет тебя я со следователем договорюсь. Дело ведет Воронов, а он после той истории с зомби к тебе расположен.

Никита вовсе не был уверен в расположении следователя к собственной персоне, но отказываться не стал. Странные следы его заинтриговали, а собственные ощущения напугали, поэтому он был не против влиться в расследование.

Всего этого он, конечно, не рассказал Кристине.

— Это радует, а то, если бы ты был у девушки, я бы чувствовала себя неловко, — томно улыбнулась та в ответ на его краткие слова о работе. — А так у меня еще есть надежда.

Если бы не ее бесстыжий взгляд и откровенные позы, Никита постарался бы как можно тактичнее ответить, что рассчитывать ей не на что. Ну влюбилась двадцатилетняя девушка в брата своей подруги, так бывает, и следует щадить девичьи чувства, но Никита понимал, что ни о какой любви речи не идет и щадить тут нечего. Ей просто хочется его соблазнить, ведь он лет на восемь-девять старше, в возрасте Кристины такой спортивный интерес не вызывает симпатий, но понятен.

— Увы, — развел руками он, стараясь, чтобы ни жест, ни тон голоса даже отдаленно не походил на флирт, — на этот вечер у меня все еще запланирована работа.

Подхватив кофейную чашку за крохотное ушко, он вышел из кухни, кожей чувствуя взгляд Кристины на своем затылке. Оставалось надеяться, что у нее не хватит наглости остаться ночевать и ему не придется лицезреть ее еще и утром. Собственные ощущения, походившие на легкий флер воспоминаний, занимали его сейчас куда больше всех девушек мира.

Где-то когда-то он уже видел такие следы, какие остались на теле Алины Девятовой.

О смерти Алины Саша, как это ни странно, узнал вчера от Яны. День у него выдался суматошным, народ на вверенном ему участке будто с ума сошел. То пьяные драки, то скандалы, то угоны, то дети цветы на клумбе топчут, а те, между прочим, только начали всходить, еще не окрепли. В рабочий кабинет он ввалился примерно через сорок минут после окончания обеда, так и не пообедав, а ведь еще следовало навести кое-какие справки по просьбе Алины.

Тогда-то и раздался телефонный звонок, а на экране высветилось имя Яны. Девчонка ему нравилась, с ней было о чем поговорить, и она определенно не походила на тех дамочек, с кем он привык проводить ночь и потом никогда не звонить. Но именно сейчас возникла позорная мысль не брать трубку, сославшись потом на занятость. Впрочем, тут же одернул он себя, Яна прекрасно понимает специфику его работы, у самой отец бывший следователь, поэтому, если он скажет, что занят и не сможет провести с ней вечер, она не обидится. Ведь не обижалась же раньше, когда он действительно бывал занят.

— Привет, красавица! — весело отозвался он в трубку. — Уже соскучилась по мне?

Однако Янин голос звучал серьезно, казалось, она даже не заметила флирта и не собиралась его поддерживать.

— Саш, это правда про Алину? — спросила она.

— Что именно? — насторожился Саша.

— Что ее убили.

Он едва не выронил телефон. Выпрямился в кресле, бестолково взглянул на выключенный компьютер. У него сегодня не было времени ни в соцсети заглянуть, ни даже новости в машине послушать.

— Не знаю, — медленно произнес он. — А что, есть такие слухи?

— Народ в универе говорит, а только что и по новостям передали.

— Так, — он потер переносицу, стараясь унять начинающуюся головную боль. — Давай я сейчас попробую узнать и перезвоню тебе, ладно?

Еще до того, как Яна успела ответить, в трубке раздался сигнал, возвещающий, что кто-то еще жаждет его внимания. Отключив звонок Яны, Саша взглянул на дисплей и нервно сглотнул.

Воронов.

Человек с такой фамилией в его телефонной книжке был всего один. Следователь Петр Михайлович Воронов, с которым перед самым Новым годом Саше удалось поработать на добровольных началах. И если он звонит сейчас, когда пришли тревожные новости от Яны, к гадалке не ходи, понятно зачем. Черт, но как они на него-то вышли?

— Слушаю, — по-деловому ответил он, будто не узнал абонента.

— Александр Николаич? Воронов беспокоит, помнишь такого?

— Конечно, помню, Петр Михайлович! Какими судьбами? Снова в поисках маньяка подсобить надо?

Следователь хмыкнул.

— Это уж как посмотреть. Алину Девятову знаешь?

— Приходилось встречаться, — обтекаемо ответил Саша, все еще пытаясь понять, что именно известно следователю. И вроде не делал ничего противозаконного, а все равно волнительно. Начальство за такое самостоятельное расследование по головке не погладит, но и не уволит.

— А то, что убили ее, слышал?

— Вот буквально перед вашим звонком сообщили.

— Кто?

— Яна Васильева, если помните. А в связи с чем интерес ко мне, Петр Михайлович? — наконец не выдержал Саша.

Воронов некоторое время молчал, чем только усилил волнение.

— Пальчики твои в ее доме нашли. Чуешь, чем пахнет?

— Проблемами, полагаю, — честно ответил Саша. — Но я все могу объяснить.

— Вот завтра в девять утра и объяснишь, — усмехнулся следователь. — И не опаздывай.

Последнее было даже лишним, поскольку Саша никогда и никуда не опаздывал. Привычку приходить вовремя привил ему отец — крупный бизнесмен, владелец огромной фирмы по пошиву одежды «Модный Дом Сатинова».

— Опаздывая, ты заставляешь своего собеседника ждать, а значит, ставишь себя выше него, выказываешь неуважение. Это сразу минус балл тебе в его глазах, — говорил он.

Вот Саша и приучился не опаздывать, поэтому сегодня без пяти девять он уже входил в здание городского Следственного комитета, где на втором этаже находился кабинет Воронова.

— Входи, — разрешил следователь.

Выглядел он не очень. И без того болезненно худой, сегодня он казался совсем разбитым: всклоченные седые волосы, синяки под глазами, опущенные уголки губ. Саша не страдал скромностью, но спрашивать, что случилось, не стал. Он ведь здесь для допроса, а не в гостях, такие отношения не предполагают фамильярности.

Воронов сказал сам.

— Голова со вчерашнего вечера болит так, что на свет смотреть больно, — пожаловался он, наливая из старомодного графина воду в высокий стакан. — Жена уже все обезболивающие перебрала, ничего не помогает. И на больничный не пойдешь, с дерьмом съедят за такое. Долбаное убийство Девятовой!