Империя Вечности - Энтони О'Нил

— Или из страха перед новыми тайнами! — произнес, упиваясь эффектом, Денон. — Быть может, смирение внушило монахам, что никто из смертных — даже носящий на пальце кольцо святого Петра — не достоин узнать об этих пророчествах.

Генерал закивал, глаза его страстно блестели, и Денон позволил себе сделать паузу, чтобы его слова глубже проникли в сознание честолюбивого собеседника, а сам покуда взял у проходящего мимо слуги бокал шампанского. Потягивая искристый напиток, он между прочим отметил про себя, что выбранная им в добычу прелестница (сама напоминающая дутый бокал с вином) уединилась в уголке с молоденьким кавалером классической внешности и завязала игривый разговор. «Напрасная трата времени», — усмехнулся Денон, знавший наверняка, что юный аполлон частенько ночует на пышных перинах Барраса. Оставалось только вздохнуть и глотнуть еще шампанского.

— Скажите, а вы бывали когда-нибудь на Везувии? — начал было Денон, готовясь поведать очередную захватывающую историю из своих похождений в Неаполе. — Поразительное место. Струи лавы так высоко выстреливают в воздух…

Однако тут, к немалой своей тревоге, он обнаружил, что собеседник не собирается — и никогда не собирался — дать сбить себя с толку.

— А вы совершенно уверены, — на полном серьезе перебил его генерал Наполеон Бонапарт, — что монахи явились из Модены?

Четвертого октября тысяча семьсот девяносто пятого года Денон посетил театр «Фейдо» в приятной компании уступчивой «революционной вдовушки» с короткой памятью и увесистой грудью. Вечер выдался неспокойный, и стоило пылкой парочке, уже втянувшейся в прелюдию к любовной игре, покинуть экипаж, как вдали раздалась барабанная дробь, возвещающая о марше мятежной партии.

— Это роялисты? — спросила дрожащая спутница.

— Национальная гвардия, — ответил Денон, прислушиваясь. — У них превосходные барабанщики.

— Неужели будет контрреволюция?

— Не думаю, если мятежников быстро и своевременно возьмут в тиски.

— Так же быстро, как вы меня? — хихикнула вдовушка, точно кокетливая монашка.

Поглаживая ее полную руку, Денон не удержался от колкости.

— У меня такое чувство, что им достанет гордости для более упорного сопротивления, — пробормотал он.

Пьеса называлась «Примерный сын». Денон сам ее выбрал в надежде на то, что душераздирающая развязка сентиментальной трагедии вынудит его оставшуюся без мужа пассию искать утешения и некой близости, — а впрочем, вряд ли дама нуждалась в подобном подстрекательстве. И вот, сопровождая спутницу к заказанным местам, он с беспокойством заметил в ложе напротив одиноко сидящего, погруженного в раздумья Бонапарта. Как правило, эту ложу снимали Богарне: было уже известно, что молодой генерал ухаживает за светской львицей Розой де Богарне, зрелой вдовой, чья кроткая улыбка скрывала как расчетливую натуру, так и ряд отвратительных зубов.

Опустившись на бархатное сиденье, Денон поспешил спрятаться за занавесками и стал с преувеличенным вниманием смотреть на сцену, тем более что пьеса уже началась. Однако боковым зрением он вдруг увидел, как молодой генерал торопится подозвать его знаками.

Денон невольно отпрянул в тень, но было уже поздно. В конце концов, тяжело вздохнув, он понял, что ничего не попишешь, извинился перед своей изумленной дамой и отправился на зов.

— Я о чертоге вечности, — шепнул Наполеон. — Хочу кое-что спросить.

Ничуть не удивленный, Денон присел на соседнее кресло и подался вперед, изображая напряженный интерес. Последние несколько недель он только тем и занимался, что собирал сведения о молодом генерале, этом сыне адвоката-дворянина, уроженце пропитанной кровью Корсики, и наконец решил: знай он все это раньше, непременно воздержался бы от египетской байки — или по крайней мере не стал бы приправлять ее столь пряными, ударяющими в голову подробностями.

Наполеон Бонапарт отличался цепким умом, достаточным уровнем культуры, природной проницательностью и необыкновенной чувствительностью — все это сразу бросалось в глаза. Но кроме того, с ранних лет он жадно впитывал суеверия, рассказы о призраках, легенды и мифы о королях и калифах, привыкая оценивать людские достижения по самым завышенным и романтическим меркам. Как человек, над чьими недостатками беспощадно глумились в военном училище, он выучился ловить любую возможность, чтобы заглушить голоса насмешников и отомстить за себя, поднявшись на недосягаемую высоту. Однако, словно и этого было мало, Наполеон успел развить в себе исключительную любовь к Востоку: «Все величие мира сокрыто здесь», — провозглашал он, не тая мечты править в этих краях с тюрбаном на голове и новым Кораном в руке. Судите сами, стоит ли изумляться, что Денон раскаялся в собственной неосторожности. Поманить морковкой ручного осла — совсем не то же самое, что дразнить акулу свежей кровью.

— Ну разумеется, мой дорогой генерал.

— Среди посетителей чертога вы, как я отчетливо помню, называли Александра Македонского.

— Все верно, называл.

— И вам, конечно же, известно об этой истории в оазисе Сива?

— Э-э-э… Напомните, пожалуйста, — проронил Денон, не отрывая глаз от далекой, но впечатляющей груди своей дамы сердца.

— Легенда гласит, что шипящие змеи сопроводили Александра в Сиву, прямо к святилищу Амона Ра, верховные жрецы которого открыли полководцу его судьбу, посулили ему не только престол фараона в Египте, но и титул властелина рода человеческого.

— Сива… Властелин человечества… Да-да, припоминаю.

— Разве отсюда не следует, что и чертог находится в оазисе Сива? Ведь это единственное мистическое приключение Александра в Египте.

— Не уверен, — возразил Денон. — Святой отец… м-м-м, говорил, что точное местонахождение чертога во все века старались… утаить.

— Значит, легенда может оказаться просто вымыслом или даже ловушкой для легковерных искателей?

— Во всяком случае, похоже, очень многое было сделано, чтобы сбить охотников со следа.

Прелестная юная актриса на сцене принялась рыдать в носовой платок.

— А как насчет Августа Цезаря? По вашим словам, он тоже посещал чертог. А между тем нет никаких свидетельств тому, чтобы он вообще ступал на землю Египта. После битвы при Актии и разгрома флотилии Клеопатры император вернулся в Рим.

— Неужели я сказал: «Август»? По-моему, это был Юлий Цезарь.

— Нет, вы точно назвали Августа.

— Что ж… — Денон усмехнулся. — Вот вам еще одна тайна, мой дорогой генерал.

Наполеон склонился к собеседнику:

— Я спрашиваю, потому что интересуюсь, так ли необходимо лично побывать в чертоге, чтобы узнать его тайны. По-вашему, Август мог бы послать в Египет доверенного человека за всеми нужными сведениями?

— Звучит правдоподобно.

— Вы ведь знаете, что во времена правления Августа префект Элий Галл в обществе греческого географа Страбона предпринял утомительное путешествие за чудесами Египта?