Последние бои люфтваффе. 54-я истребительная эскадра на Западном фронте. 1944-1945 - Вилли Хейлман

Вирц прибыл из Прибалтики, где размещались две оставшиеся истребительные группы из бывшей эскадры Траутлофта.[82] Он был опытным командиром эскадрильи из II группы и не очень радовался тому, что пришлось поменять Восточный фронт на фронт вторжения. На Восточный фронт поставляли самолеты с летными характеристиками, превосходящими противника, и, кроме того, воздушная тактика русских обычно была более безопасна. По этой причине, если на Востоке необходимо было одержать сотню побед, чтобы получить Рыцарский крест, то на Западе было достаточно двадцати.

Вирц представил доклад о сложившейся ситуации в Берлин. Он обратился к своему старому командиру, который теперь был инспектором в штабе командующего истребительной авиации. Ему повезло, поскольку оберст Траутлофт, как и его начальник, генерал-майор Галланд,[83] проводил очень мало времени на Лейпцигерштрассе, 7.[84] Вирц сумел встретиться с ним.

– Так, старый черт, как вы поживаете? – весело спросил оберст, хлопая его по плечу. Он принял Вирца в своем автомобиле во время продолжавшейся несколько часов инспекционной поездки в испытательный центр в Рехлине,[85] имеющий репутацию места, саботирующего прекрасные проекты наших конструкторов и под предлогом военной целесообразности превращающего их в неуклюжие «ящики».

Теперь оберст поделился с Вирцем своими впечатлениями. Наконец, Траутлофт начал говорить о личных вопросах и упомянул фамилию генерал-флюгцойгмейстера.[86] Вирц впервые узнал о том, что кончина генерала Удета была иной, чем гибель Вернера Мёльдерса.[87]

Траутлофт рассказал о том, какими помпезными были государственные похороны генерала Удета. Государственная пропаганда пускала людям пыль в глаза, говоря о том, как выдающийся герой посвятил свою жизнь Германии,[88] а безжалостный злодей[89] заставил его совершить самоубийство. Летчик, который не смог встретить смерть в воздушном бою, вынужден использовать револьвер или склянку с ядом. Генерал-майор Галланд был среди шести старших офицеров, которые с обнаженными шпагами несли почетный караул у гроба Удета. Позднее он сказал Траутлофту, что его едва не вырвало, когда подлинный убийца положил свой показной венок на могилу.

Новые машины приводились в пригодное для полетов состояние в лихорадочном темпе. Все FW-190 были проверены от носа до хвоста. Испытаны и опробованы управление и двигатели, а рации, компрессоры наддува и вооружение были проверены и еще раз перепроверены. Стрелки на приборной панели должны были реагировать правильно и быстро.

Старший унтер-офицер[90] штабс-фельдфебель Михель и я бродили между машинами, ведя важный разговор. Мы стали хозяевами новеньких «Фокке-Вуль-фов», которые необходимо было укрыть в сосновой роще. Группа теперь была оснащена лучше, чем это было в начале вторжения.

Два моих механика в промасленных комбинезонах тщательно осматривали новый «Фокке-Вульф», на котором я сам прилетел часом ранее. Требовалась небольшая регулировка рулей. Перед черным крестом уже была нарисована белая «единица».

Внезапно к нам подбежал укладчик парашютов и доложил, что только что поступил сигнал готовности. Меня вызывали к телефону.

Я преодолел 30 метров до канцелярии обер-фельдфебеля за рекордно короткое время.

На проводе был адъютант.

– Хейлман, замечены крупные соединения четырехмоторных бомбардировщиков на пути к Парижу. Как можно быстрее укройте все новые машины. Все пригодные для полетов самолеты должны сразу же подняться в воздух. Полет на малой высоте, а затем присоединяйтесь к группе из Шартра. Оттуда будет предпринята атака бомбардировщиков.

– Хорошо, Нойман.

Завыли сирены, и на аэродроме закипела работа.

Непроверенные машины быстро отруливали подальше. На крылья укладывали сосновые ветки, а чтобы защитить двигатели, ставили крест-накрест два или три маленьких деревца.

9-я эскадрилья мчалась по летному полю волнами по шесть или восемь машин. Ее самолеты были припаркованы в удобной позиции прямо на линии старта, рядом с 8-й эскадрильей, которая взлетала после нее. Это было необычное зрелище для зеленых пилотов, не имевших военного опыта. На тыловых аэродромах комендант за это угрожал бы всем серьезными наказаниями и военным трибуналом, но здесь каждый взлетал на максимальной скорости с краев летного поля, когда зеленые ракеты давали сигнал на старт.

Взлетели две машины из 7-й эскадрильи. Мимо моего капонира быстро прорулил Мёллер; я же все еще ждал свой «ящик». Обер-фельдфебель должен был запустить для меня двигатель другого самолета, годного к полету. Мёллер затормозил настолько резко, что его машина скапотировала и встала практически на нос. Что было не так? Выпустили красные сигнальные ракеты – взлетать больше нельзя.

Мёллер выпрыгнул из своего самолета и бросился в ближайшую воронку от снаряда. В следующее мгновение раздался сильный треск и на месте «Фокке-Вульфа» появился огненный столб.