Пират - Конни Мейсон

Охотник заглянул в бирюзовую глубину ее глаз и еще раз мысленно поклялся, что не позволит себе попасть в ту же мышеловку, что и Янг. Эта женщина, стоящая перед ним, – всего лишь его орудие мести, и больше ничего.

Ровным счетом ничего!

Он грубовато отстранил от себя Блисс и сообщил:

– Я везу вас на свой собственный остров.

– Зачем? – изумилась Блисс. Серебристый глаз Охотника холодно сверкнул.

– У меня есть свои планы.

Что это были за планы, Блисс спрашивать не стала. Какая разница? Ведь ей все равно придется подчиниться...

«Ястреб» медленно подходил к Сосновому острову. Вскоре впереди показалась лагуна, окруженная торчащими из-под воды обломками скал и глыбами ракушечника. Со своей смотровой площадки Блисс наблюдала за яркими пурпурными и зелеными рыбками, сновавшими в мелкой воде. За рыбками охотились десятки пеликанов, стоявших на краю отмели, и чайки, кружившие над лагуной. Чуть поодаль на берегу виднелись величественные цапли, сушившие раскрытые крылья под жарким солнцем.

Бедные рыбки! У них не было ни единого шанса спастись...

С высокой площадки было видно, что чуть дальше, в глубине, остров покрыт густыми зарослями мангровых рощ и купами сосновых деревьев. Картина была яркой, красивой, но Блисс смотрела на все вокруг с глубокой тоской.

Бригантина, не снижая скорости, направилась прямо в берег, словно собираясь уткнуться носом в песок пляжа и мангровую рощу на его краю. Однако неожиданно открылся проход между деревьями, который оказался устьем реки. Бригантина начала медленно подниматься вверх по течению, задевая концами парусов зеленые ветви. Вскоре река привела судно в большое озеро, и здесь рулевой искусно пришвартовался к пирсу, выложенному из каменных плит.

Когда швартовка закончилась, Блисс спустилась на палубу, где ее уже поджидал Охотник.

– Добро пожаловать на мой остров, – радушно улыбнулся он, словно Блисс была не пленницей, а дорогой гостьей. – Я провожу вас на берег.

Опираясь на его руку, Блисс спустилась по трапу и увидела деревушку, раскинувшуюся по берегу озера. Маленькие хижины, сложенные из сосновых досок, обмазанных глиной, с крышами, крытыми соломой, стояли беспорядочными группами. На берегу озера чернели лодки, здесь же сохли рыбацкие сети и вялилась на солнцепеке рыба. Пронзительный, неприятный запах рыбы пропитывал все вокруг, и Блисс невольно поморщилась, идя рядом с Охотником по деревенской улочке, выложенной раздавленными створками раковин, которые громко хрустели под ногами.

– Какой же из этих домов ваш? – спросила Блисс, хмуро обводя взглядом убогие хижины.

Им навстречу попалась толпа возбужденных женщин, спешивших на пирс, чтобы встретить своих мужей.

«Несчастные! – подумала о них Блисс. – Они такие же грубые и неопрятные, как и их мужья».

И в самом деле, на тощих телах женщин Блисс успела рассмотреть грязные лохмотья, которые были когда-то парчовыми и атласными платьями. Интересно, кому прежде принадлежали эти платья?..

– Свой дом я выстроил в глубине острова, подальше от деревни, – сказал Охотник, отвечая на вопрос Блисс. – Здесь слишком шумно – драки, пьянка...

– А сами вы не пьете? – поинтересовалась Блисс.

– Изредка. Вообще-то я предпочитаю тишину и одиночество, – Охотник подхватил девушку под локоть. – Не пугайтесь, нам недалеко.

Он повел ее дальше, сквозь собравшуюся на деревенской улице толпу. Встречные громко кричали, приветствуя Охотника. Кое-кто даже бросался к нему с объятиями, в этих случаях Блисс всякий раз испуганно отшатывалась, чтобы ее не задела чья-нибудь тяжелая рука. Слова, которыми островитяне приветствовали Охотника, состояли в основном из крепких, соленых морских выражений, и Блисс облегченно вздохнула, когда деревня наконец осталась у них за спиной.

Вскоре они вступили на тропинку, петлявшую сквозь мангровую рощу, и оказались в лесной тишине. На опушке Блисс заметила несколько мелких, явно искусственных маленьких озер, окруженных бордюром из ракушечника. Ей стало любопытно, и она спросила, зачем сделаны эти озерца.

– Они собирают дождевую воду, – пояснил Охотник. – А придумали и сделали их еще индейцы из племени калуза. Они жили на этом острове до тех пор, пока сюда не явились испанцы и не перебили их. Из индейцев мало кто остался в живых, а когда-то их было здесь огромное количество. Весь остров усыпан погребальными холмами, руинами домов, пересохшими колодцами и тому подобным. А на северном берегу острова до сих пор сохранились развалины индейской деревни, огромной – почти три четверти мили в длину и четверть – в ширину.

– Погребальные холмы? – заинтересовалась Блисс. – Они ведь, наверное, очень древние. Вы не пытались производить раскопки?

– Нет, и не собираюсь, – ответил Охотник. – У меня нет ни малейшего желания тревожить мертвых. Пусть уж кто-нибудь другой когда-нибудь займется этими тайнами. Сам же я предпочитаю жить в мире и с живыми, и с мертвыми.

Блисс удивленно взглянула на него и с сомнением покачала головой.

К тому времени, когда они добрались до дома Охотника, Блисс успела слегка устать. Впрочем, одного взгляда на жилище пирата оказалось достаточно, чтобы понять: этот дальний путь был ею проделан не зря. Дом из добротных сосновых бревен, выстроенный на невысоком прибрежном холме, был хорош. Он уютно расположился в тени пальмовых деревьев, чьи огромные резные листья надежно укрывали его от солнечного зноя. Налетавший с моря легкий бриз играл занавесками в раскрытых настежь окнах. От дома была проложена крытая галерея к соседнему, маленькому строению, которое, по всей видимости, являлось кухней.

Охотник распахнул перед Блисс входную дверь, она вошла и удивленно ахнула. Внутри дом был обставлен с роскошью, недоступной, пожалуй, и лучшим домам Нового Орлеана. Изящная стильная мебель, картины на оштукатуренных стенах, дорогие ковры, блеск хрусталя и серебра в серванте... В доме было прохладно и чуть заметно пахло кухней.

– Вам нравится? – спросил Охотник. У него был такой тон, словно ему было очень важно, чтобы дом понравился Блисс.

– Он... Мне просто не верится, что такой дом может быть на острове, где обитают одни пираты и головорезы.

– Люблю жить с комфортом, – заметил Охотник, наблюдая за тем, как Блисс рассматривает китайскую фарфоровую вазу, поглаживая пальцами ее золоченые бока.

– С комфортом... За счет других? – Блисс оставила в покое вазу и с вызовом взглянула на Охотника. —Скажите, сколько кораблей вы потопили, чтобы обставить свой дом? Сколько людей поплатились при этом жизнью?

Охотник отвернулся, не спеша отвечать на ее вопросы. Блисс сумела больно задеть его своими словами, и ему не хотелось, чтобы она это заметила.

Корабли... Да, их было немало. И трупов тоже не сосчитать. Нельзя сказать, что он с самого начала был совсем уж бессердечным; но со временем на его глазах потонуло столько судов и погибло столько людей, что он потерял им счет. Правда, сам он никогда не убивал без необходимости, но, с другой стороны, никогда и не пытался остановить кровавую резню, хотя ему совсем не нравилось, как Гаспарилла мучает ни в чем неповинных пленников.