Что, если?.. - Ребекка Донован

– Прекрати, Рей. А ну отойди! – требую я. Она не двигается. – Кэл, скажи ей, что можно поставить в домик цветы.

Я поворачиваюсь к Кэлу. Он смотрит на Николь и спрашивает:

– А ты как думаешь?

Николь смотрит то на меня, то на Рей. Я боюсь, что она вообще ничего не скажет – моя новая подруга предпочитает помалкивать.

– Райчел очень хотелось нарвать букет, специально для дома на дереве. И я ей помогала. Мне кажется, она расстроится, если из этого ничего не выйдет.

Я улыбаюсь.

– Рей, пусть они поставят свой букет, – решает Кэл.

Он всегда выступает у нас в роли третейского судьи, и обычно все делается так, как он скажет. Кэл, вообще-то, редко что запрещает: ему по большому счету все равно, лишь бы только не в куклы играть.

– Давай, Николь, – говорит он.

Она подходит к дереву. Кэл ждет, когда она начнет карабкаться по лестнице, а потом поднимается вслед за ней.

– Ну и ладно, – ворчит Рей. – Все равно ваши цветочки скоро завянут.

– Подумаешь, мы новых нарвем, – огрызаюсь я.

И тоже начинаю подниматься по лестнице. Кэл смотрит на меня сверху, и я улыбаюсь ему в ответ.

– Прошу прощения.

Я поднимаю глаза и вижу, что уже целая куча народу пытается выйти, а я все сижу, загораживая проход. Экран моего ноутбука погас. Понятия не имею, что было на лекции – все это время я думал только о том, когда же снова увижу Ниель. А теперь… лекция закончилась. Придется одолжить потом конспект у соседа.

– Извини, – говорю я девушке, что проталкивается мимо меня.

Захлопываю ноутбук, забираю сумку. Все еще думая о Ниель, я иду в толпе сплошных рюкзаков. Мне каждый раз делается тревожно, когда она уходит. Зло берет, что я не могу ее отыскать, когда хочу. Остается надеяться на то, что она сама вдруг объявится, а это не слишком радует. В последний раз я не видел ее целую неделю.

Я распахиваю двойные двери и выхожу навстречу ослепительному солнцу. Уже декабрь на носу, и погода бывает непредсказуемой: то арктический холод, то свежий, ясный осенний денек. Сегодня, например, я в одной толстовке, совсем как в Ренфилде. Да, кстати, надо бы Рей позвонить: как там у нее дела? Я знаю, что она чувствует себя дома, словно в западне. Но ничего, скоро уже она приедет ко мне в гости.

Я достаю телефон, но позвонить не успеваю – вдруг замечаю волнистые темные волосы. Ниель идет рядом со мной. Откуда она взялась?

– Привет.

– Привет, – как ни в чем не бывало отвечает она.

– Надо же, два дня подряд мы с тобой неожиданно встречаемся, – замечаю я.

– А ты что, считаешь дни, когда меня видел? Вот это да! Я польщена. – Она явно дразнится. Зря я это ляпнул.

Я собираюсь перейти улицу, и тут Ниель сворачивает налево.

– Ты куда?

Я знаю, что, если не спросить, она так и уйдет.

Ниель останавливается и оборачивается. Между нами все время туда-сюда снуют люди, и мне трудно разглядеть ее как следует.

– К глазурному дереву. Хочешь со мной?

– Конечно, – отвечаю я не без опаски. Никогда такого названия не слышал.

Я пробиваюсь сквозь поток прохожих, догоняю Ниель и иду рядом с ней, а она направляется в сторону от кампуса. На ней опять эта коричневая куртка-пуховик, несмотря на теплый день.

– Не жарко тебе в этой куртке?

– У меня под ней ничего нет, – отвечает Ниель, не моргнув глазом.

Глаза у меня от изумления делаются круглыми. А она весело смеется:

– Неужели поверил? Ну, ты даешь, Кэл. Успокойся. Я пошутила, у меня внизу майка. А что касается куртки, то она мне нужна. Но в любом случае спасибо за заботу, я тронута.

Я сжимаю губы и киваю.

Мы переходим улицу и оказываемся за пределами кампуса, в жилом районе. Я не вижу вблизи ничего похожего на магазин или ресторан.

– А где это место-то? – спрашиваю я, когда мы переходим еще одну улицу.

– Да уже близко, – отвечает Ниель. – Когда у тебя следующая пара?

– Через час примерно.

Я иду за ней дальше по улице.

– Вот и пришли.

Перед нами большой парк с бейсбольным полем, баскетбольной площадкой и детским городком. Я пытаюсь сообразить, где тут может быть глазурное дерево, а Ниель почему-то направляется к скамейке. Может, передумала? Я уже собираюсь усесться на скамью, но Ниель подходит к дереву, растущему за ней.

Ставит ногу в развилку, туда, где ствол раздваивается буквой «V», хватается за ветку над головой и подтягивается на ней. У меня сам собой открывается рот, но я не издаю ни звука. Ниель карабкается вверх еще футов на пять и наконец оглядывается:

– Ты со мной?

– Ты хочешь, чтобы я залез на дерево?

– Можешь не лезть, если не хочешь. Кстати, когда ты в последний раз по деревьям лазил?

– Хм… еще в детстве. У нас в… там, откуда я родом, все больше огромные такие деревья растут, вечнозеленые. По ним не очень-то полазаешь.

– Давай сюда, – зовет она снова. – Лезь ко мне.

Я оглядываюсь – не смотрит ли кто? Сумасшествие какое-то. И все-таки следую за ней на дерево.

Облюбовав толстую ветку у самой верхушки, Ниель усаживается. Я тоже выбираю прочный на вид сук рядом и держусь за ветку над головой. Никогда не думал, что боюсь высоты, но от того, что земли не видно сквозь путаницу ветвей, и от сознания, что мы забрались выше проводов, ладони у меня делаются слегка влажными.

– Мне тут нравится, – заявляет Ниель и вдыхает полной грудью, словно с вершины горы любуется видом. Она сидит спиной к стволу, одну ногу вытянула вдоль ветки, а вторая болтается в воздухе. – Отличное местечко, чтобы подумать.

– И часто ты это делаешь? – спрашиваю я, глядя, как группа ребятишек подбегает к нашему дереву, перебрасываясь баскетбольным мячом. Они заняты своим делом и не замечают нас наверху.

– Думаю? Только при крайней необходимости, – иронически отвечает она.

– Понятно, – говорю я. – Нет, я имел в виду – часто ты на это дерево залезаешь?

– Сегодня в первый раз. Я его никогда прежде даже не видела.

– То есть ты никогда раньше здесь не была? А мне показалось, что ты знала, куда идти. – Эта девушка не перестает меня удивлять.

– Я знала, что тут есть парк, – объясняет она. – Вот и подумала, что глазурное дерево тоже обязательно где-нибудь должно быть. Самое подходящее место, чтобы посидеть наверху и… поразмышлять о жизни.

– Я правильно понимаю, что это еще один пункт из твоего списка?

Она кивает.